Как можно скорее.

Все равно не поможет же, а терпеть его здесь сил никаких нет.

– Слушай… Эм-м-м…

– Алина, – подсказываю я.

– Да, прости… Так вот, Алина, я бы хотел помочь. Ты не против?

– Нет, конечно, – усмехаюсь я горько, – вот только чем?

– А чем надо? – он поворачивается ко мне, смотрит, серьезно, строго, и мне снова становится не по себе под этим взглядом. Надо же, манера общения какая… Требовательная. Словно ему все вокруг должны.

– Как бы это ни звучало банально, но будет неплохо поддержать материально, – пожимаю я плечами, машинально складывая руки на груди, закрывая себя в позе защиты. Слишком уж взгляд у Ивана жесткий. И сам он неприятный. Большой и грубый, словно лесоруб.

– Мази от пролежней, памперсы, лекарства… – начинаю перечислять, чтоб не думал, что просто так денег прошу. Нет, я, конечно же, могла бы встать в позу и сказать, что у нас всего хватает, но это же не так! Не хватает! Моей одной ставки не хватает! Инвалидность Севе не оформляют тоже. И сбережений нет. И кредиторы! Но про кредиторов я не говорю, это кажется совсем стыдным. Как-нибудь сама разберусь. А Иван, если денег даст чуть-чуть на лекарства и памперсы, то буду рада и благодарна.

– Список составь, что нужно, – кивает спокойно Иван, – я привезу. А еще что требуется? Может, врачи какие-то? Исследования? Анализы? Или этот… как его… мозгоправ? Ты говоришь, что у Севки все работает, но он просто не хочет? Значит, надо сделать так, чтоб захотел…

– Легко сказать, – устало вздыхаю я.

И молча иду на кухню.

Там ставлю чайник, достаю печенье, скромную нарезку сыра и колбасы из холодильника, режу хлеб. Иван – гость, его надо, наверно, покормить… Опять же, судя по большой сумке с вещами, приехал издалека.

Пока вожусь по хозяйству, машинально прислушиваюсь к мерному гудению мужского голоса из комнаты. Похоже, Иван не теряет надежды вот так, с разбегу, растормошить брата и привести его в чувство. Грустно улыбаюсь… Наивный. Я в первые пару месяцев тоже вот так… Не теряла надежды. Да и до сих пор разговариваю с Севой, чисто по привычке… Или нет. Наверно, я тоже жду чуда. Хочу его.

Может, появление Ивана к лучшему? И это – та встряска, что так необходима Севе?

Между тем, голос в комнате утихает, скрипит пол, прогибаясь под немалой тяжестью, и в кухне становится тесно.

Я не поворачиваюсь, просто ощущаю, как сгустился воздух от чужого присутствия. Чувствую, как Иван на меня смотрит, молча, внимательно изучает. Настойчивый взгляд скользит от ног до головы и обратно, словно сканирует опять.

Мне от этого не по себе. Неприятно и жутковато даже.

Потому разрушаю возникшую напряженность первой.

– Хочешь чаю?

Иван первым стал называть меня на «ты», потому не считаю нужным деликатничать.

– Да, – гудит он, – не откажусь… И пожрать тоже.

– У меня не особенно что-то есть… – Боже, почему я оправдываюсь-то? – Я не готовлю… Только для Севы, но тебе вряд ли подойдет его диета.

– А зачем ему диета? – Иван садится за стол, прямо на место Севы, и это почему-то коробит. Кухня у нас маленькая, конечно, и посадочных мест всего два, но чужой человек на месте мужа смотрится неправильно.

Тот же участковый сидел на моем месте…

– Доктор прописал, – отвечаю я, нервно переставляя чашки, и продолжаю зачем-то, – он лежит, это – проблемы с желудком, внутренними органами… Чем дольше лежит, тем больше проблем… И потому пища должна быть здоровая, чтоб дополнительно не раздражать пищеварительную систему.

– А может, ему наоборот, дать чего-нибудь вкусного? Или невкусного? – Иван, словно не замечая моего раздражения, берет чашку, отпивает, цепляет бутерброд с тарелки и откусывает сразу половину.

– Смотря что считать вкусным, – говорю я, злясь уже, – от жирного или острого у него случится понос, – тут я кошусь на второй бутерброд в руках Ивана и думаю, что была бы рада, если б мои слова отбили у него аппетит. Конечно, этого не происходит. Иван, судя по внешности и поведению, явно не из тех мужчин, кого можно отвратить от еды словами про физиологические отправления. Он спокойно жует, кивает, признавая мою правоту, – или запор, – продолжаю я еще более злобно, – представь, каково это, с лежачим больным.

– Кстати, а почему он не встает в туалет? – тут же спрашивает Иван, – он же может? Я думал, что это – естественная потребность…

– Может, – я с грохотом ставлю тарелку из-под бутербродов в мойку, – но не хочет.

– А если водить?

– Кто будет его водить? Я? Как ты себе это представляешь? – злость моя переходит уже края, потому что вопросы у Ивана глупые, а я устала, – во мне сорок восемь кило, в нем – около восьмидесяти. При всем моем желании, я его не утащу.

– Понял, – кивает Иван, – я буду таскать. Может, он быстрее в себя придет… – и договаривает, глядя в мои, наверняка, безмерно удивленные глаза, – сама же говоришь, что ему нельзя лежать постоянно… Внутренние органы, то да сё…