– Ну, вы всё? Повеселились? Пошли уже! – послышались их голоса, когда драка стала затухать.

– Всё-всё! Идём.

– Ну, вот, достойное завершение замечательного вечера.

– Да, программа – минимум выполнена.

– А почему не максимум?

– Потому что я ещё твоих титек не видел.

– Фу, пошляк! Пойдём покажу!

Все перебрасывались шуточками, сбрасывая адреналин. Наташа снова ухватилась за моё плечо, я заметил её взгляды, бросаемые на меня.

– Что?

– Удивлена. Надо-же, не побоялся.

– Не побоялся чего? Этих, что-ль?

– Ну, их было не мало.

– Да-ну, вздор. Чего их бояться. Уверен, со спортом они не дружат, бухают каждый день, курят. Они привыкли толпой бить слабых, тех кто заведомо ответить на сможет. А драться и бить людей – разные вещи.

– Всё равно. Толпой могли замесить.

– Ну, ты тоже не побоялась, где-уж мне было проявлять малодушие.

– Меня-бы не замесили.

– Много уверенности в голосе. С чего-бы?

– Я хорошо бегаю.

– Я тоже не плохо. Зарубимся?

– А давай! Если догонишь меня – трахнешь, если не догонишь – я тебе дам.

– Надо определить, докуда бежим, - сказал я, сделав вид, что не заметил явного перекоса в призовом фонде.

Наша толпа постепенно стала рассыпаться, то одна, то другая парочка уходили с маршрута, наконец и Вовка, махнув мне рукой, пошёл в сторону своего дома.

– Вон, видишь, высотка одиночная? Вот до подъезда и зарубимся, - сказала Наташа, - три, два, раз, побежали!

Она и правда резво рванула к высотке, до которой было метров двести. Я рванул за ней, практически не потеряв на старте. Но Наташа неслась как антилопа, несмотря на своё телосложение, догнать её оказалось энергозатратно. Я настиг её уже у самых дверей подъезда, и-то, мне показалось, что она решила чуть поддаться.

– Всё-всё, догнал… Фух… Ну, пошли? Получишь свой приз.

– А… удобно? Все-таки поздно уже.

– Не боись, я одна живу, пошли.

– А как ты так, одна?

– У меня родители – спортсмены. Уже не выступают, конечно, но тренируют. У них, у каждого, команда. У папы по гребле, у мамы по лыжам. Они то на сборах, то на соревнованиях. Вот и я с детства в спорте. Сначала греблю освоила, потом лыжи. Медалей дома куча, не знаю, что с этим металлоломом делать. Я сейчас не занимаюсь.

– А почему бросила?

– Я не бросила. Просто из спорта ушла. Тренируюсь для себя. Мне бросать нельзя, сразу расплывусь. Поэтому, наверное, придётся всю жизнь тренироваться.

– Так чего ушла-то? Из спорта?

– Начала вес набирать. Титьки выросли. Результативность снизилась. Приходилось вдвое усилий тратить, по сравнению с другими девчонками. Вот и ушла. От препаратов сразу отказалась. Видела, во что они совсем молодых людей превращают. Родители и не навязывали.

– А другим, значит, навязывают.

– Слав, ты в большом спорте был когда -нибудь? Вот и не выступай. Ты не видел эту кухню изнутри. Тренерам сверху, в приказном порядке, выдают химию, и заставляют распространять среди подающих надежды спортсменов. А тренерам куда деваться? Или будешь работать так, как велено, или поедешь куда-нибудь в «Малые Бздуны» спорт высоких достижений популяризировать. Вот и работают.

Тем временем мы поднялись на девятый этаж и уже заходили в квартиру.

– Разувайся, проходи на кухню. У меня что-то сушняк, сейчас чаю попьём. Чайник наполни и поставь кипятиться, - сказала Наташа, исчезая в комнате. Появилась она оттуда минут через десять, в длинном шёлковом халате, который так облеплял её фигуру, что места для фантазии почти не оставалось. И, похоже, белья на ней под халатом не было. Она достала маленькую, явно импортную коробочку с чайными пакетиками, взяла два, закинула в чашки:

– Наливай.

Пока заваривался чай мы болтали. Наташа спросила:

– И что у тебя с этой Катей?

– Любовь, - со вздохом ответил я.

– Чёт любовь у вас какая-то странная. Односторонняя.

– Что есть, то есть. Односторонняя. Я её люблю, она меня – нет.

– А выглядит всё, наоборот.

– Только выглядит, - я взял свою чашку. Сахара Наташа не предложила, значит будем пить несладкий. Отхлебнул. Чай офигительный, с привкусом грейпфрута.
– Охренительный чай!

– Родители из Чехословакии привезли. С соревнований, - Наташа тоже отпила, встала у окна, оперевшись попой о подоконник.

– И что-же? Так и будешь тайным воздыхателем?

– Почему-же тайным? Она прекрасно знает, о моих чувствах. Мы даже встречались. Просто потом я ей надоел.

– А выглядит, будто ты её игноришь.

– Только выглядит. – Я тоже подошёл к окну, встал в стороне от Наташи, глядя в тёмную улицу.
– На самом деле, я просто вышел из зоны её влияния. А для неё это – большая репутационная потеря. Прежде всего для неё самой. Она с этой мыслью жить не может, поэтому всеми силами стремится вернуть надо мной власть. Ну, а я сопротивляюсь.