Он считал, что отец не будет возражать против щенка. Тот любил собак. Называл их сторожами и охотниками.

Говорил, что собаки лучшие помощники человека. Гораздо лучше, чем сам человек. Не предадут ради выгоды.

Боря подхватил щенка. Потащил в уборную. Там положил в ванну. Чтобы если снова пустит лужу, не испачкал пол.

Щенок заскулил. Боря посмотрел на него, схватил половую тряпку и побежал вытирать лужу. Когда он бежал обратно, входная дверь открылась.

В квартиру зашел отец. На сапогах остатки снега. Лицо покраснело от мороза. Он добродушно улыбнулся сыну.

— Как дела, Боря? Ну, какие оценки принес?

Потом заметил тряпку в руках. Замер на месте. Услышал писк и скулеж в ванной.

Стащил с себя сапоги. Побежал в уборную. Заглянул внутрь. Увидел незваного гостя. Повернулся к сыну.

— Ты что же, паршивец, придумал такое? Нахера ты притащил сюда мерзкую псину? Он уже испачкал пол?

Отец зашел в гостиную и тут же увидел наполовину вытертое пятно на полу. Повернулся к сыну. Красное лицо теперь потемнело от злости. Боря стоял на месте, проглотив язык. Сжимал и разжимал мокрую вонючую тряпку в руках.

— Я с тобой потом разберусь, паршивец эдакий, — пообещал отец, побежал в уборную и схватил щенка. — Я с тобой разберусь!

Потом притащил щенка в коридор, натянул сапоги и выскочил в подъезд. Боря слышал, как он загрохотал сапогами по лестнице.

Мальчик бросил тряпку на пол. Побежал к окну. Посмотрел сквозь заиндевевшее стекло, что там будет. Он боялся, что отец размажет щенка по заснеженному асфальту.

Выглянул и тут же увидел отца. Тот выбежал из подъезда. Но с щенком ничего не сделал.

Рядом с отцом стояли двое военных. Молодые парни, один сержант, другой рядовой. О чем-то разговаривали с отцом. Что-то спрашивали. Показывали на щенка.

А отец, грозный и такой безжалостный, впервые вдруг скукожился. Сжался и даже стал меньше ростом. Отвечал что-то. Безропотно отдал щенка.

Военные взяли коричневый комок шерсти. Укутали в шинель. Унесли с собой. Когда отошли на десять шагов, сержант оглянулся и помахал отцу. Тот слабо ответил. Потом вернулся в подъезд.

Боря ждал отца и ждал, что будет дальше. Тот вскоре вернулся. Стащил сапоги, уселся прямо на пол в коридоре. Обхватил голову руками. Закачался на месте, застонал, сидя с закрытыми глазами:

— Сволочи! Сволочи! Сволочи в мундирах. Как же я вас ненавижу! Что я, виноват в том, что стал полицаем? Ведь не по своей воле!

Мальчик знал, что теперь будет. Пока что он избежит наказания.

Отец будет сидеть так еще полчаса. Потом пойдет и купит водки. Выпьет литр. А то и больше.

Будет плакать и жаловаться на судьбу. На то, что во время войны помогал врагам. Не по доброй воле, нет. Его заставили.

Заставили сотрудничать. Убивать пленных. Убирать после этого коровник. Чистить до блеска. После этого у него патологическая страсть к чистоте. И страх перед людьми в мундирах. Особенно в военных мундирах.

Ночью устроит проверку уроков. И дневника. За каждую четверку будет бить линейкой по рукам. По пальцам.

Когда Боря вырос, то пошел служить. По-другому вопрос не стоял. Боря бросил в учебу в техникуме и пошел в армию. Когда служил, отец умер. Его тайна так и осталась нераскрытой.

От отца Боре передалось умение внушать людям страх. Впадать в ярость, когда ему противоречили. Добиваться своего во что бы то ни стало.

Так что, эти два дружинника совершили ошибку. Когда пришли сюда. Очень большую ошибку.

— Что здесь случилось? — спросил один. Повыше ростом и покрепче телосложением. — Зачем вы ругаетесь? Я бы вас попросил…

Серебров так и не узнал, чего он хотел попросить. Он вскочил и бросился на дружинников.

Когда я забежал в столовую, сразу нашел своих коллег. Своих приятелей.

Так что, вопрос их поисков отпал. Сам собою.

Вот только дела оказались плохи. Кажется, очень плохи.

Головин лежал в углу. Возле перевернутого столика. Видимых повреждений нет.

Но это ничего не значит. Может, ему сломали шею или позвоночник. Или пересчитали все ребра.

Чтобы уложить человека на пол, не надо много бить. Достаточно просто садануть по голове. Нанести внутренние повреждения. И он сам свалится на пол.

Второй наш приятель, Рыбин, еще боролся. Он держал за руку одного из нападающих. За руку с ножом.

А тот пытался вонзить этот нож. Прямо в туловище Рыбина.

Еще двое работяг находились в других местах небольшой столовой. Один сидел на полу и тряс головой. Пытался прийти в себя.