Перфекционизм мог быть способом защитить себя от своей аутентичности, от своих «заводских настроек», так как быть собой было небезопасно. Это одна из масок, которую мы надеваем при столкновении с травмой, – броня, позволяющая нам выживать. И если в детстве все, что бы мы ни делали, было для наших значимых взрослых не так – нам приходилось ходить на цыпочках для того, чтобы добиться близости к идеалу. Нам приходилось не проявлять себя во многих моментах (ведь наш защитник в виде перфекционизма говорил – «это не идеально, спрячь это, не показывай это»), и это помогало нам держаться на плаву. Бить себя для того, чтобы избежать наказаний за то, какие мы есть – несовершенные, неуклюжие, настоящие.

Я предлагаю вам увидеть то, что прячется в молчании. Я предлагаю вам дать голос этой своей части и услышать то, что она говорит, полностью.

«Спрячь это, это ужасно, это неидеально…» – то, что вы привычно слышите от нее. Но вот чего она недоговаривает: «…ведь я боюсь, что, если ты покажешь это, тебе сделают больно. А я не хочу, чтобы тебе причиняли боль. Жаль, что для этого мне приходится быть тем, кто берет на себя удар, кому приходится быть жестоким с тобой, – но я знаю, что это обеспечит тебе безопасность. Я не хочу, чтобы тебе разбивали сердце своим отвержением. Я боюсь, что твое сердце этого просто не выдержит. И мне приходится быть плохим полицейским в твоей истории – но лишь для того, чтобы ты смог выжить, чтобы ты смог найти ту безопасность, которая доступна нам прямо сейчас».

Перфекционизм помогает нам прятать себя. Он предоставляет нам убежище. Возможно, нам оно не по нраву – в нем холодно, в нем нет ничего кроме консервов, и мы в нем так одиноки. Но все же, все же – если мы учимся видеть в нем безопасное место, которое так много раз помогало нам выживать, – возможно, шаг за шагом, постепенно мы проникнемся любовью и к этой части себя, которая заботилась о нас до тех пор, пока мы не смогли перенять у нее эту эстафету?

Система может меняться благодаря новым данным, которые она получает. Но в детстве мы живем в режиме изоляции – у детей практически нет шанса на новую информацию. Условия проживания неизменны, ведь ребенок не может уйти из семьи. И ему нужно делать все для того, чтобы выживать в этой системе, временами отвергая те данные, которые все-таки предоставляет ему внешний мир, потому что они противоречат всему тому, что транслирует ему семья. А раз они противоречивы, значит, они опасны. Ведь биологическая программа привязанности диктует нам необходимость доверять своим опекунам – это наш единственный способ выжить.

Мы меняемся об изменения. Эволюция, пусть хаотичная и полная случайностей, тем не менее поступательный и последовательный процесс. Перемены могут быть доступны нам благодаря контакту системы с внешним миром. Мы контактируем с ним, ставим эксперименты, проверяем свои гипотезы, получаем новую информацию, корректируем свои старые гипотезы, ставим новые эксперименты, снова получаем новые данные и так шаг за шагом идем вперед. Но если мы прячемся в убежище, которое предоставляет нам перфекционизм, – мы обрекаем себя на вечную изоляцию и на одни и те же данные, которые знакомы нам с самого детства. Требуется большая храбрость для того, чтобы выйти из этого убежища.

Нам требуется убедить своих защитников в том, что пришел наш черед позаботиться о них.

С гордостью могу сказать, что у меня уже получается дружить с этой частью себя. Говорить ей искреннее «спасибо». И убеждать ее в том, что я способна позаботиться о каждой своей части, включая ее. Конечно, так происходит не всегда. Временами я сдаюсь в руки этой жесткой заботы о себе. Временами мне требуется пройти определенный маршрут для того, чтобы справиться с ее приступами желания позаботиться обо мне. Но я в пути. Надеюсь, этот свежий взгляд на перфекционизм позволит вам нежнее относиться как к своим страхам быть собой и проявлять себя (за них отвечает детская часть), так и к стремлению вашего организма защитить себя так, как он научился это делать (и снова я скажу: перфекционизм – это самозащита).

Мой успех носит камерный характер. У меня нет миллионов подписчиков. В Telegram меня читают сотни, но отнюдь не тысячи людей. Мои книги издаются небольшим тиражом. Я не зарабатываю баснословные суммы денег.

Конечно, мне нравится проявлять себя. Мне нравится писать. Мне нравится говорить на публику.

О выходе из клетки и собственной грандиозности

Пишу, и меня немного бросает в дрожь – но мне и правда нравится говорить на публику, и пусть уровень моей социальной тревоги все еще временами достаточно высок, это не мешает мне получать удовольствие от выступлений. Я позволила себе дойти до того момента, в котором смогу почувствовать что-то, кроме тревоги: а раньше систематически не позволяла.

Везде, где можно было слинять с выступлений, я линяла. Однажды, например, я сбежала с конференции, на которой должна была выступать от аспирантуры, в последний момент. Я просто не смогла там находиться. Или, например, на встрече выпускников своего класса, которая была семь лет назад, мы по очереди делились своими историями – кто чем занимается, кто где сейчас, и всю встречу я сидела и молилась, чтобы до меня не дошла очередь. Еще семь лет назад я как могла избегала соприкосновения с публичным проявлением себя.

Помните про эксперимент с беспомощностью? Думаю, если вы о нем прочитали, то его довольно сложно забыть – собаки в клетках, которые получали удары электрическим током… Я не рассказала вам о выводе, который сделали Майер и Селигман: единственный способ научить переживающих неотвратимый шок собак покидать свои клетки заключался в том, чтобы систематически вытаскивать их оттуда насильно, давая возможность физически испытать процесс выхода из клетки (2, с. 38).

Для меня «выходить из клетки» означало остаться в ситуации, которая казалась мне чрезвычайно тревожной. Иногда обстоятельства способствовали этому – например, на экзаменах и при защите диплома я никуда не убегала. Более того – как правило, оставаясь в кажущейся мне до смерти опасной ситуации, я очень ярко проявляла себя, часто, на мой взгляд и взгляд моих преподавателей, с блеском выступала на экзаменах, а моя защита диплома вызвала уважение у моих сокурсников.