Любовь любовью, но без близости мы будем лишь родственниками.

Опять что-то дергается во мне и требует того, чтобы я сбежала. Слишком сложно, потому что опять требуется титаническое усилие, чтобы шагнуть друг к другу.

И я стесняюсь.

Стесняюсь до паники.

— Я тут думала… — немного хмурюсь, — может, жопой ленивой я и была, но мне вот всегда хотелось, например, попробовать игрушки…

Роман молчит, но глаза темнеют.

— И… ведь меня, — я должна перебороть стыд, который начинает душить, — Ром… ты возбуждал, но не спонтанно… Понимаешь? Долгими ласками, прелюдиями… Ты меня к ним приучил, а потом… Наташа? А поговорить, Ром? Нет?

— Я не только тебя приучил… — Роман усмехается, — и себя тоже… Если с тобой, то только так, Лер… Долго, с прелюдиями… Лер, — я вижу ему сложно говорить, — та операция, Лер… Потом год тебя не было со мной, а после… мы же не сразу вернулись к сексу. И не мог я с тобой поднять тему, что надо что-то менять… потому что сам не особо понимал, чего я хочу… И имею ли права хотеть этого от тебя после всего, — глаза его темнеют.

— Ну, имеешь права хотеть от меня того, что получил от Наташи?

— Я не хочу от тебя то, что было у меня с Наташей, — Роман выдыхает через нос, глядя на меня исподлобья. — Это была только физика, Лера, сумбурная физика. Да, — честно говорит он, — это был недотрах. И прозвучит грубо, это был кусок мяса, на который я накинулся без чувств, без лишних мыслей. Без ничего, Лера. И было легко и просто… — делает паузу, глядя мне в глаза, — и от этого просто мне снесло голову, но легко и просто всегда о каком-то дерьме. Убить человека — просто, сломать ему руку — просто, послать нахуй — просто… Легко и просто, — разводить руки в стороны, — легко и просто трахнуть помощницу, а после легко и просто было бы скрыть от тебя Иву. Было бы легко и просто обманывать тебя. Было бы легко и просто откупаться от Наташи. Легко и просто. У меня в тот день, когда я тебе признался, была мысль ничего говорить и выйти на новый виток лжи, с которой бы я справился, ведь я скрывал от тебя многие вещи, а ты и не догадывалась, но я сказал, потому что за этой гранью обмана для меня все было точно кончено. В тот день я опять чуть не струсил, а если бы струсил, то… я не хочу знать, к чему бы все пришло. Нет, — он качает головой, — не хочу…

Я согласна. Если бы он тогда скрыл Иву и пошел бы по пути откупа от Наташи, то он обрек бы меня на жизнь в обмане и иллюзии.

Это было бы жестоко к Иве.

Унизительно для меня, и это решение окончательно бы извратило Романа в беспринципного мерзавца в красивой маске приличного семьянина.

— Я не хочу с тобой, как с Наташей. Это легко, просто и грязно, — уверенно отвечает Роман. — Я хочу с тобой по-другому. И хочу, чтобы ты хотела со мной иначе.

— Как именно? — я должна узнать, какие фантазии бродят в голове Романа, и смогу ли я их потянуть.

Нет, не потянуть. Заденут ли они меня за живое и пробудят ли во мне женское любопытство.

Нельзя что-то тянуть и терпеть. Это обернётся для меня и Ромы новым провалом.

— Хочу тебя здесь, — он подается в мою сторону, — прямо на кухонном столе, Лера, но дверь не заперта, по дому шарохаются страшные мужики, наши девочки вряд ли спят…

— Да, верно, — сглатываю я, когда он пробегает пальцами по тыльной стороне ладони.

Он не задирает юбку, не рвет блузку, не впивается в губы. Лишь касается кончиками пальцев.

Мурашки по всему телу.

— Поэтому я обойдусь лишь вопросом, — его пальцы касаются края манжеты моей блузки, — ты бы сама этого хотела?

Может, лучше бы я сбежала? Может, лучше бы я отказалась от Романа с концами? Но внизу живота тянет теплом, которое меня покинуло на долгие месяцы в разводе, и я уточняю на грани обморока:

— Спереди или сзади?

Слишком смелый вопрос для прошлой Леры, но в нынешней Лере он подстегивает не только смущение, но и ожидание ответа.

— Спереди, — губы Романа почти касаются моих, — я хочу видеть твое лицо, Лера… Твои глаза… Хочу стоять между твоих ног и сжимать твои бедра…

Прикладываю пальцы к губам Романа, вынуждая его замолчать. Тяжело дышу. Обхватывает мое запястье пальцами, проводит языком по ладони, пристально вглядываясь в мои широко-распахнутые глаза, а после рывком привлекает меня к себе. Свободной левой рукой стискивает мою левую ягодицу и выдыхает в ухо:

— Я вижу, ты хочешь… Маленькая шлюшка…

Я вся красная, не шевелюсь и чувствую, как приливает пульсирующим потоком кровь к промежности. Я возмущена оскорблением Романа, но вместе с этим мне сладко между ног.

— Сбежишь, — он будто читает мои мысли, — верну и оттрахаю…

Хрипло выдыхаю на грани стона. Он не позволял себе со мной говорить в таком тоне, и никогда не угрожал тем, что “оттрахает”.

— Ты меня поняла?

От его тихого строгого вопроса у меня вздрагивают ресницы, и я киваю, не осознавая этого медленного движения головой.

Роман отстраняется, убирает руку с моей попы, и в этот момент из радионяни раздается покряхтывание, которое перерастает в плач. Рома цепенеет, ошеломленный требовательными “у-ааа-у-ааааа”, и не моргает.