— Анастасия Павловна, — Игнат Максимович наклонился вперед и положил сцепленные в замок руки перед собой, — нам известно, что никто, кроме вас, не имел доступа к ультрапланшету. Он защищен пятиступенчатой системой безопасности, ранее обновленную вашим супругом.

— Данная информация никак не относится к делу, — вновь встрял адвокат. — После бессовестного нападения на офисы семьи Канарейкиных и взлома бортового компьютера Марка Ярославовича обновить коды — прекрасное решение.

— Не спорю, — сдался Игнат Максимович и улыбнулся. — Очень верное, а главное, как вовремя. Наши специалисты не сразу докопались до файлов, спрятанных на сервере.

— Взломали одну систему, могли и другую, — пожала плечами Настя.

— И вновь очень удобно.

Она уловила сарказм в словах следователя.

— Как и подобные обвинения сразу после десятка проверок от различных инстанций наших ресторанов. Прямо не службы, а бравые воители за закон.

— Вы на что-то намекаете?

В светлом помещении стало прохладно. За непрозрачным стеклом наверняка их слова фиксировали роботы: датчики мигали повсюду, работали камеры. Каждая из них делала миллион кадров в секунду, которые потом разбирал искусственный интеллект и профессиональные психологи. Насте нельзя было терять контроль. Уж точно не в коморке Следственного комитета, куда ее привели для допроса.

— Срок задержания моей подопечной, указанный в части шестой статьи сто тринадцать Уголовно-процессуального кодекса, истек.

Адвокат бросил взгляд на смарт-часы и поднялся.

— Последнее дополнение к статье позволяет увеличить время нахождение подозреваемой под стражей сроком до сорока восьми часов, — напомнил Игнат Максимович. — Даже в ее положении.

Настя затаила дыхание, но не вмешивалась в баталии правозащитника и следователя. Сейчас ни к чему показывать строптивость.

— У Анастасии Павловны раннее был выкидыш. Справка к делу прилагается, — голос адвоката наполнился ядовитым торжеством. — Врач запретил моей подопечной сильные эмоциональные потрясения. Скажите спасибо, что я не подал жалобу за фотографии убитого.

Незаметно хмыкнув в кулак, Настя вновь подивилась наглости адвоката.

Мефодий Борисович, несмотря на карикатурный образ и забавное имя, оказался настоящей акулой в мире уголовного права. Под личиной добродушного дядюшки, чье круглое лицо с россыпью веснушек и пухлыми щеками вызывало симпатию со стороны окружающих, прятался жесткий профессионал. Последний час он умело отбивался от любых наводящих вопросов, выводил на эмоции следователя и его куда менее опытного помощника.

В отглаженном ржаво-коричневом костюмчике Мефодий Борисович напоминал домашнего французского бульдога: маленький и милый, но руку лучше не тянуть. Откусит по локоть.

— Хорошо, — кивнул Игнат Максимович, сдаваясь, и перевел взгляд на Настю. — Прошу прощения, Анастасия Павловна, не следовало показывать вам подобные вещи. Они могли негативно отразиться на вашей психике. Вы вправе подать жалобу за превышение полномочий и попытку давления во время допроса.

Он прекрасно знал, что ничего Настя подавать не станет. И что встретятся они еще не раз и не два. Сегодняшняя победа — первая ступень к распутыванию огромной проблемы. Внезапно всплывшие счета и переписки оставались у следствия.

Откуда вытащили информацию о связи Насти с Егоровым, и кто подставил ее с убийством? Предстояло все выяснить раньше, чем суд вынесет обвинительный приговор.

— Город не покидайте, — бросил Игнат Максимович.

Будучи на пороге, Настя обернулась. Их взгляды пересеклись. Поросячьи глазки следователя смотрели в самую суть и клялись вытащить на поверхность всю подноготную. А ее прощальная улыбка обещала проблемы. Пауза, повисшая между ними, заставила занервничать не только помощника следователя, но и Мефодия Борисовича.

— Анастасия Павловна? — позвал он.

— Чистосердечное признание очищает душу, — услышала Настя, когда двинулась по коридору под мерное гудение датчиков климат-контроля.

— До свидания, Игнат Максимович, было приятно пообщаться, — бросила в ответ и зашагала к выходу следом за семенящим впереди Мефодием Борисовичем.

До комнаты ожидания, теперь обязательной для подобных мест, Настя добралась с достоинством королевы: молча и без признаков подступающей истерики. Только очутившись в объятиях сначала матери, затем старшего брата, она почувствовала, как подрагивают колени. А вместо привычной интонации из горла вырвалось мерзкое сипение.

— Девочка моя, — Кира погладила Настю по волосам и заправила за ухо лезшую на глаза прядь, — ты как?

— Мам, не сжимай ее, — проворчал Елисей, хотя сам тискал в своей лапище изящную ладошку сестры.

— Остальные в ресторане? — спросила Настя, прокашлявшись, чтобы вновь обрести голос. Оглянувшись, она поискала взглядом мужа, но не нашла.

Где его носило? Брови сошлись на переносице. Кира с Елисеем, уловив изменение в настроении Насти, моментально нашлись с ответом.

— Марк вышел поговорить с Андреем. Это он привел Мефодия Борисовича, — Кира покосилась на скромно притаившегося у стены адвоката. Тот улыбнулся семье, затем отвлекся на разглядывание проекции Уголовного кодекса Российской Федерации.