— Вкусно…

— Но мало, — машинально заканчиваю фразу.

— Запомнила, значит? — Высоцкий расплывается в улыбке.

— Такое не забудешь. Ведь это был мой первый поцелуй.

— Первый со мной.

— Первый во всех смыслах, — смущённо уточняю. — До этого я ни с кем не целовалась.

Максим перестаёт улыбаться и становится серьезным.

— Ты шутишь?

Качаю головой и жалею, что призналась.

— Сейчас ты решишь, что я вообще дремучая. Или...

Замолкаю, потому что Высоцкий берет моё лицо в ладони и проводит по губам большим пальцем.

Медленно, слегка надавливая, очерчивает контур. Его взгляд наполняется порочным голодом и темнотой. Зрачки расширяются, становятся бездонными.

Судорожно выдыхаю, пытаясь не утонуть в опасной глубине. И чувствую в теле знакомое томление, которое усиливается с каждой секундой.

Инстинкты самосохранения отключаются.

Вместо того, чтобы охладить парня, я его провоцирую. Целую шершавую подушечку пальца, глядя прямо в горящие похотью глаза.

Играю с огнём. Намеренно искушаю и дразню, интуитивно чувствуя, что это ещё больше заведёт бойца.

Не боюсь последствий — я к ним готова.

Мне хочется прикасаться к Максиму, изучать его.

Робко веду ладонями по мощным плечам к сильной шее, пробегаюсь кончиками пальцев по горячей коже. Я абсолютно уверена, что контролирую ситуацию. Вот так — легко и играючи.

Наивная…

Игры заканчиваются, когда парень резко дёргает меня к себе и сминает мои губы своими. Жёстко, настойчиво, властно.

Никаких несмелых движений, никакой робости. Лишь первобытное мужское начало в чистом виде, заставляющее беспрекословно подчиниться.

Не пытаюсь противостоять бешеному напору. Принимаю его. Обвиваю напряжённую шею руками, льну к Максиму и, млея, отвечаю на страстный поцелуй, теряя связь с реальностью.

Забываюсь. Распаляюсь. Горю.

Дыхание становится частым, сердце стучит где-то в горле, мозг полностью отключается, заставляя сосредоточиться на волшебных руках, которые утягивают меня в мир всепоглощающего желания.

Чувствую мощь и сдерживаемую силу в каждом прикосновении. Сильные уверенные ладони скользят вниз по спине, гладят поясницу. А потом я в буквальном смысле взлетаю, потому что боец подхватывает меня под попу, закидывает мои ноги себе на бёдра и идет в спальню, не разрывая поцелуя.

Он отрывается от моих губ лишь на секунду — чтобы уложить меня на кровать и стянуть с себя футболку. А потом снова набрасывается, как голодный хищник. Снимает с меня одежду и глухо рычит, окидывая моё обнаженное тело немигающим плотоядным взглядом.

Была бы я в трезвом уме и твердой памяти, то ужасно смутилась бы. Но мне сейчас не до смущения. Ведь я заживо сгораю от умелых ласк.

Хочу сжать колени, чтобы хоть немного притупить тянущие ощущения в нижней части тела, но Максим не позволяет. Его большие горячие ладони скользят по моим ногам, добираются до внутренней части бёдер и гладят чувствительную кожу. У меня темнеет в глазах, потому что ощущения становятся невыносимыми. Острыми. Жгучими.

Высоцкий прёт, как танк. Решительно. Напролом.

Он знает моё тело лучше меня. Знает как сделать меня покорной и податливой. Каждое его прикосновение — точное попадание в цель. А я полагаюсь лишь на инстинкты и полностью отдаюсь во власть опытных рук.

Вскрикиваю, когда боец дотрагивается до самой чувствительной точки, и, выгнувшись навстречу порочной ласке, лихорадочно дрожу. Всё моё внимание концентрируется на сильных пальцах, которые умело утягивают меня к краю безумия.

Я в состоянии, которое сложно назвать адекватным. Это разрыв сознания. Агония. Сладкая пытка. И самое ужасное, что Высоцкий не торопится подарить мне освобождение.

Он дразнит, распаляет, а потом отступает. И так по кругу. Обижено хнычу, когда меня снова откидывает от пика наслаждения.

— Макси-им…

— Ш-ш-ш… — обжигающее дыхание бойца опаляет губы.

И я только сейчас замечаю, как сильно напряжён Высоцкий.

Вены на его шее вздулись, мышцы груди и плеч стали каменными. Черты лица заострились, а глаза… они полностью черные из-за расширенных зрачков, в которых пылает одержимость. Даже не представляю, каких усилий ему стоит держать контроль над собой.

Сталкиваюсь с пронизывающим сосредоточенным взглядом, и дыхание перехватывает, а в солнечном сплетении жжёт. В этот момент я понимаю, что готова отдать Максиму не только своё тело, но и душу, и сердце.

Мой первый мужчина. Он особенный.

Сложный. Противоречивый. Непредсказуемый.

Но он мой. И другого в моём сердце уже никогда не будет.

Внезапно парень отстраняется, и я протестующе пищу, цепляясь за его плечи. Но когда понимаю, что причиной послужила лежащая на тумбочке коробочка, напрягаюсь.