Выдохнула.

Фыркнула:

— Ты не понимаешь меня совершенно. Да и понять не хочешь. У тебя есть идея, план, желание, в конце концов, а на остальных тебе наплевать.

Давай расскажи мне, что это не так.

— Ты можешь негодовать, нервничать, даже злиться. Это пройдёт. Сейчас стала более менее понятной ситуация с вашим разводом, а я успокою тебя — нет необходимости тревожиться о будущем. Я все решу, — мерный, убаюкивающий и увещевающий голос взбесил.

Хотелось орать и топать ногами.

Процедила сквозь сцепленные зубы:

— Игорь! Ну как ещё донести до тебя? Нас больше нет, и будущего у нас нет тоже.

Но кому все возможные разумные слова?

— Есть, и в субботу я тебе это докажу. Ты забыла, как хорошо нам было вместе, я напомню. Расслабься, Ариш. У тебя есть мужчина, который решит твои проблемы.

Да холера ясна!

Как? Вот как ему объяснить?

Это что за разговор с глухим?

— Я больше не могу. Не знаю как сказать, чтобы до тебя дошло: я не люблю и не хочу тебя. Все.

И я трусливо положила трубку.

Ну вот, такая я непоследовательная.

'Напрасно нас бури пугали.

Вам скажет любой моряк,

Что бури бояться вам стоит едва ли,

В сущности, буря — пустяк…'

А. Макаревич «За тех, кто в море…»

Преисполненная самых радужных впечатлений от всей внезапной простоты решения вопроса с Романом Николаевичем, я явилась в понедельник на работу.

Дел, как всегда, выше крыши плюс еще немножко. Чаю попить некогда, не говоря уж про обед.

Пока срочное раскидала, пока то да се, а уже вечерняя планерка для постановки целей и задач на неделю.

День незаметно пролетел.

Я, правда, вся в мыле, но кого это касается?

Сейчас еще задач нарежут, как бы тут заночевать не пришлось. А я такое теперь себе позволить не могу: у меня дома ребенок в гипсе.

После совещания начальство заговорщически кивнуло в сторону своего кабинета.

Опять.

Утомил.

Но пошла, раз так настойчиво приглашают. Уселась напротив Александра Васильевича за столом. Приготовилась внимать.

Послушаем его очередной бред, естественно, а что делать?

И вот здесь, как жахнуло:

— Арина Егоровна, должен вас предупредить, что ситуация сейчас сложилась следующим образом: при определённой постановке вопроса глава района может признать вас некомпетентным специалистом.

Вздрогнула. Глаза распахнулись во всю ширь, чуть из орбит не вывалились.

Что-что?

Меня?

Некомпетентным?

Вы с дуба рухнули?

Прокашлялась.

— И что вы хотите этим сказать Александр Васильевич?

Ясно же, что сейчас тут не просто так этот разговор.

— Ну, вы же всегда все понимаете правильно, — и улыбается так ехидно, зараза.

Арина, дыши.

Вдох-выдох.

И еще раз.

— Видимо, не совсем, не всех и не всегда, — проговорила спокойно, впившись ногтями в ладони.

Начальник, до этого момента вольготно развалившийся в кресле, вдруг подобрался, подался вперед и негромко пояснил:

— Если вы по-прежнему категорически отказываетесь принимать моё личное предложение, то я, увы, никак не смогу способствовать вашему карьерному росту.

О, как все вдруг завернулось занятной буквой Йу-у-ух.

— Означает ли сие, что либо я с вами сплю и тогда продолжаю работать в Администрации дальше, либо я отказываюсь, и вы умываете руки, оставляя меня моей незавидной судьбе?

Руководство так разулыбалось и засияло, что в голове тут же пронеслось пожелание: «Чтоб у тебя в следующий раз от такой улыбки морда треснула, гад лощеный».

— А я всегда говорил, что ты очень умная женщина, Ариш…

— Я вас услышала, Александр Васильевич.

Вышла из кабинета с прямой спиной и гордо поднятой головой, складывая и перемножая в уме пятизначные числа, чтобы только не начать ругаться самым грязным и отборным матом.

А что?

Я мама подростка, они и не такие слова знают.

А ты, дорогой начальничек, гад, скотина, козлина, тварь…

В каком-то полубреду добралась до дома. В голове роились мысли одна другой абсурднее: от убийства с расчлененкой до тихого саботажа или шантажа руководства на пару ступеней выше.