Цитрелы, украденные из месторождений под Сулейсом, могли понадобиться только магам. Если бы камни предназначался для благородных Эннавы, лорд Кернел или сам князь приняли бы надлежащие меры, но расследование в иной стране означало последствия. Подобные решения не принимались кем-то вроде Мерата и не обсуждались при посторонних.

— Нам удалось проследить путь кристаллов от Кинара до Хорема, господин, — продолжил Хонс. — Готов поручиться, мы выявили все места, которые преступники использовали, чтобы обманывать стражу и запутывать следы.

— И? — поторопил говорившего Мерат.

— Кроме Кинара, у контрабандистов имелись приспешники в Толоре, а также в Хореме. Во время расследования мы схватили десятерых…

Хорем, являвшийся самой южной точкой страны, находился в трех днях пути от Лисема, главного города южных владений. Именно там сейчас находился посланник Мерата.

— Трое сейчас в нашей тюрьме, — вставил маг из окружения лисемского лорда. — Мой господин позаботится о них.

Мерату приходилось терпеть присутствие этого человека. Зеркальную связь должны были поддерживать двое магов.

— Еще мы нашли камни. Всего день или два и они отправились бы Кирлис, — продолжил посланник, потянувшись к чему-то за пределами видимости.

Переговорное зеркало имело форму идеального круга, отражающую поверхность которого мастер артефактов заключил в раму из лакированного дерева шириной в ладонь. Четкое изображение появлялось только в центральной части, а по краям становилось размытым, будто покрывалось густым туманом. В самой верхней точке рамы находилась пара ограненных цитрелов. Один сверкал ярче светильника над головой Мерата, а внутри второго клубился дым.

Похожие камни, только гораздо крупнее и еще необработанные, лежали сейчас на подносе в руках Хонса. Сырой цитрел был прозрачным, но иногда в глубине кристаллов появлялись цветные искорки.

— Сколько? — спросил Мерат.

— Шестнадцать камней, господин. Все отличного качества.

Не-маг не должен был рассуждать о «качестве» волшебного минерала. Хонс не понимал ценности того, что держал в руках. Мерат перевел взгляд на мага.

— Так и есть, уважаемый. Прекрасные камни! Самый мелкий тяжелее полновесного туселя.

Контрабандисты трудились не покладая рук — в кинарском приюте странников стражники нашли еще тринадцать кристаллов. Хозяин «Белой ласточки» клялся, будто только в последние четыре месяца камни стали вывозить дюжинами, а до того его сообщники не проявляли столь большой жадности. Может он и не врал, но Мерат не верил словам преступника.

— Нам всем надлежит усилить бдительность, — сказал секретарь лорда Кернела. — Особенно на юге, где близка граница.

— Благодарю за беспокойство, уважаемый, — отозвался лисемский маг. — Мы знаем, что нам надлежит делать.

— Я доверюсь вам… Хонс! Схваченные тобой рассказали что-нибудь еще?

— Они не знают, кто в Кирлисе заказал цитрел, — отозвался Хонс. — Камни собирались доставить в торговый город Оробрин в таверну «Зеленый листок». Хозяина этого места злодеи в свои замыслы якобы не посвещали, но именно там караваны из Хорема встречались с покупателями. Всякий раз разными. Это все, господин.

Мерат кивнул, разочарованный скудными сведениями.

— Допрос покажет, врут ли они, — заключил он. — Собери отряд и доставь преступников в Кинар.

— Уважаемый! — вмешался маг, лицо которого приняло надменное выражение. — Со всем почтением я напомню, что вы не в праве увозить этих людей. Их допросят здесь.

Секретарь Кернела встретился взглядом с магом. Противостояние длилось несколько мгновений, а затем Мерат сжал зубы и отступил.

— Я передам лорду Кернелу ваше решение. Хонс!

— Да, господин?

— Останься в Лисеме и жди моих указаний. Ты обязан присутствовать на всех допросах.

Посланник поклонился. Сухо кивнув на прощание, Мерат взмахнул рукой. Изображение из далекого города растворилось в зеркальной глубине, а сам маг направился вниз.

Винтовая лестница пронизывала башню от основания до верхушки. Подъем состоял из тысяча девяноста ступенек, которые освещались редкими узкими окнами в рост взрослого мужчины. Ночью по крутой лестнице было рискованно ходить без фонаря, а днем по белому известняку причудливо изгибались тени. Древний обычай велел, чтобы окна не стеклили, оставляя башню открытой для стихий. В зимние месяцы лестница становилась ужасно холодной, а на вершине круглый год ветер гулял так сильно, что мог сбить с ног неосторожного человека. Неудобства должны были напоминать об опасности магического искусства, но в последнее столетие среди знати стали появляться те, кто стремился к комфорту… Не в Кинаре, конечно. Дом Лироса оставался старомодным и подавал добрый пример другим.