— Да… Наверное, господин…

Он взмахнул рукавами, едва не снеся на пол мою сегодняшнюю работу.

— Обычно люди отвечают на это: «Э…». Воззрения джах-ими немного запутанны… Тебе известно, кто они такие?

— Хм… Да, — осторожно призналась я. — Так называют магесс с Первозаселенной земли?

— Не просто магесс! — целитель поднял палец. — А магесс очень могущественных и искушенных в магии, но, как утверждают некоторые, не брезгующих колдовством. Совершенно уникальное учение!

— Маги терпят колдуний? — спросил Телрик, пораженный этим обстоятельством.

— Колдовство, конечно, на Тиохе не терпят так же, как и у нас, — терпеливо ответил Сульнис. — Но джах-ими занимают там особенное положение.

Тема доставляла целителю удовольствие. Он достал покрытую лаком курительную трубку, явно в расчете на долгую беседу. Я крепче сжала нож.

— Как же так, почтенный Сульнис? — спросил старый стражник, доверчиво глядя на мага.

— Считается, что джах-ими используют искру жизни осознанно и осторожно, не ради корыстных целей, а во благо… Только терпят их, конечно, не поэтому. Добрых намерений было бы мало… Среди живущих в нашу несовершенную эпоху именно джах-ими ближе всех подходят к пониманию неведомого. Говорят, со временем их разумы так сплетаются с тем, что прячется за границами постижимого мира, что эти женщины утрачивают рассудок. Но не бывает лучших ясновидец и предсказательниц! Джах-ими почитают в Тиохе — даже молодых, еще сохранивших разум, — за проводников неведомого в мир.

Телрик наморщил лоб и прищурил глаза, как если бы кривляние помогало думать.

— Что такое это «неведомое», господин? Про него вы говорите, но не объясняете, что это такое.

Маг улыбнулся шире. Интерес Телрика доставил ему еще большее удовольствие, а я бы с удовольствием зашила трепливому стражнику рот!

— То, что разум человека не может постичь. Весь наш мир, со всеми горами, материками и океанами, является только крошечной каплей в бесконечности невоплощенных возможностей. Единственной каплей, доступной человеку!

С каждой фразой маг все сильнее увлекался, но его речь все равно оставалась внятной и четкой. Сульнис непринужденно устроился на краешке моего стола.

— Реальность ограничена установленными законами, и от этого все ее несовершенства. Совершенство следует искать за пределами материального мира, где отсутствует само понятие жизни и нет возможности существовать.

— Я не понимаю, почтенный, — сказал бедный стражник.

— Конечно, стали бы мы иначе называть его неведомым… Может, тебе станет чуть понятнее, если я выражусь иначе… Когда мира еще не было, а среди небытия только зародилось желание быть, именно оно соткало материальный мир из бесчисленных возможностей… Из ничего, — исправился маг, заметив испуганное лицо стражника. — Но в нем не было жизни. Никто не знает, на что была похожа тогда реальность. Может, на застывшую картинку, а может, на механический театр. В Ларслирии иногда показывают представления с заводными куклами… Хотя это неважно…

Маг перевел дух и продолжил:

— Чтобы мир обрел жизнь, Создатель вытянул из неведомого еще одну сущность. В Тиохе его называют зверем Хаоса, а у нас — драконом Смерти, но дракон никого не убивает. Наоборот! Он был подчинен волей мира, и теперь сам ни жив, ни мертв. Все, что в этом мире растет и размножается, питается дыханием великого зверя. Он дает искру жизни, которая есть в каждом человеке, животном или растении. Эту искру можно утратить, передать или забрать.

— Смерть приходит, когда искра гаснет? — спросил Телрик.

Он так увлекся, пытаясь понять путаные представления магов о мире, что перестал стесняться одного из них.

— Да. Жизнь существует между выдохом и вдохом великого дракона, а потом цикл повторяется снова. Власть над ним — могучая сила. С давних времен мы спорим, в праве ли кто-то ею управлять, — произнес маг, снова уходя куда-то в свои мысли. — Нарушает ли это естественный порядок вещей? Вот такой вопрос.

Я не выдержала.

— А магия разве его не нарушает, почтенный господин?

— Магия? Почему она должна его нарушать? — удивился Сульнис.

Высокомерия в нем поубавилось, но я уже пожалела, что заговорила.

— Почему ты так сказала, травница?

— Вы же сами определили, почтенный, что место неведомого за пределами мира, а маги тащат его внутрь. Откуда иначе берутся духи?

Целитель моргнул, а затем начал смеяться.

— Ты права! — произнес он, встряхивая головой, как молодой конь, прогоняя остатки веселья. — Духи действительно являются проявлением неведомого. Некоторые обладают разумом, хотя и они не живут по-настоящему. Я никогда не слышал, чтобы духов называли нарушением порядка вещей.

— Это неправильно?

— Неправильно, конечно же! Духи являются такой же частью мира, как деревья или камни…

Целитель умолк. Лицо его приняло смущенное выражение, а потом я заметила Велиарда, стоявшего на входе. Одет маг был по-домашнему: в серебристую тунику и свободные брюки. Плаща на нем не было.

— Вся резиденция стоит на ушах из-за пропажи гостя, целитель. Вы, видно, заблудились?

Издевка достигла цели. Сульнис соскочил со стола и больше не казался добрым наставником, с радостью отвечавшим на вопросы любопытных учеников. Целитель превратился в преисполненного достоинства мага.