– Как у вас все просто получается, многоуважаемый Владислав Киреевич!
– язвительно откликнулся секретарь по идеологии, переводя взгляд на директора Индустриального комитета.
– Пожмем друг другу руки - и в дальний путь на многие года? И наверняка с вами в руководящей и направляющей роли?

– Во-во!
– поддержал его визави.
– Ты, Владик, всегда много на себя брал. И я ни под него, ни под тебя не лягу, и не старайся!

– А ты, Ваня, всегда языком болтал, не подумав!
– поморщился Перепелкин.
– Несет тебя сегодня, как дизентерийного. Совсем со своими коровниками да комбайнами разучился по-человечески общаться. Да помолчи ты!
– раздраженно рявкну л он, увидев, как багровеет и приподнимается над стулом собеседник.
– Еще раз повторяю вам обоим: нам не из-за чего ссориться. За каждым из нас - сила, и сила солидная. Никто не сможет перетянуть одеяло на себя, только общий раздрай ухудшим.

– И что же вы, Владис…

– Я об этом и говорю!
– директор Индустриального комитета метнул на идеолога раздраженный взгляд.
– Нам не соперничать надо, а объединяться. Пусть остальные грызутся, как им вздумается, а мы трое сделаем, как решим.

– И как же ты хочешь решить?
– саркастически хмыкнул министр продовольствия, все еще багровея лицом. Впрочем, краска уже сходила с его пухлых щек.
– Себя на царство, а мы твои шестерки?

– Ну что у тебя за тюремные словечки?
– досадливо поморщился Перепелкин.
– При чем здесь шестерки? Еще раз повторяю: неважно, кто станет Народным Председателем. Я бы с радостью снял свою кандидатуру, да только мои не поймут. Шушукаться начнут, слухи потянутся… Председателем может стать любой, наша задача - сделать так, чтобы он остался пустым местом. По-хорошему бы посадить на трон какого-нибудь надутого идиота вроде Дуболома…

– Только через мой труп!
– резко выплюнул идеолог.

– Ну, не Дуболома, - пожал плечами Перепелкин.
– Это я так, к слову. Ни Дуболома, ни Шварцмана туда, разумеется, пускать нельзя, они всех под себя подомнут. Но любую пустышку, которой нравится на экранах мелькать и перед журналистами важную персону строить. Сами смотрите: индустрия, продовольствие и идеология - все, что нужно, чтобы крутить страной, как вздумается…

– Не все, - тонко улыбнулся идеолог Папазов.
– У нас нет главного - силы. Все равно придется звать либо Дуболома, либо Шварцмана. Ну, или Тропинкина…

– Тропинкин - дебил, - хмыкнул Смитсон.
– Иметь в руках армию - и не взять власть, когда она валялась на дороге? Да я бы на его месте…

– …сидел в казарме и чесал репу, - оборвал его Перепелкин.
– Ты, Ваня, всегда слишком прямолинеен, уж извини меня за правду. Ты бы попер танками на толпу, и солдаты бы точно взбунтовались. А сошедшие с ума танковые роты - это, знаешь ли, не сахар даже в нормальной обстановке.

– Тропинкин ничего не решает, - задумчиво проговорил идеолог.
– Он только и умел, что поддакивать Треморову. Не дурак, но инициативы лишен начисто. Генерал - он и есть генерал. Хотя… он может оказаться нам полезным именно потому, что исполнитель, не игрок. А вот со Шварцманом я договариваться не буду, и не просите. Во-первых, власть у него уже не та, что раньше. Во-вторых, старый крокодил сожрет нас, как только получит шанс. Дуболом… не знаю, не знаю. Вот он дурак, и дурак амбициозный. Тоже попытается нас сожрать, хотя ума не хватит. Но запросто устроит очередные беспорядки на пустом месте. Нет, их обоих нужно… того, чем быстрее, тем лучше. И своих людей на их места…

– Ну вот, это уже конструктивно, - с облегчением вздохнул директор Индустриального комитета.
– Ванюша, твоего голоса не слышу. Ты как, согласен играть в команде?

Кривая ухмылка исказила лицо Смитсона.

– Что я, тебя не знаю? Обязательно ведь кинешь, если удастся.

– Да и ты не образец порядочности, - парировал Перепелкин.
– Сколько раз ты меня подставлял? Чуть что - и не ты в неурожае виноват, а я дерьмовые трактора делаю!… Ладно, не о том речь. Нас трое, как паритет держать - как-нибудь договоримся. Каждый из нас при желании сумеет устроить стране небо в овчинку, так что обманывать друг друга - не в наших интересах. Да что мы, в самом деле, на троих этот мир не поделим?!

– Может, и поделим, - согласно кивнул Папазов.
– Как делить - еще обмозговать надо. Может, это и в самом деле лучше, чем в глотки друг другу вцепляться. Ну, а в Председатели кого?

– Да хоть кого!
– отмахнулся Перепелкин.
– Какая разница? Рулить все равно мы будем.

– Не скажите, Владислав Киреевич, не скажите… - покачал головой идеолог.
– После десятилетий самоличного властвования Председатель - это фигура. Ему просто по инерции продолжат подчиняться. Посторонних на таком посту, пусть и декоративном, быть не должно. Предлагаю так: пусть им станет кто-то из нас троих. Кто - пусть решит народ. В конце концов, полезные иллюзии нужно поддерживать. Пусть массы почувствуют себя значимыми, это выпустит пар и даст нам некоторую передышку. Остальных же кандидатов нужно… убедить снять свои кандидатуры. Ну, пообещать им чего-нибудь…

– Дельно, - кивнул Перепелкин.
– Наверное, так и поступим. Ваня, что думаешь?

– Что глупо все это, - пробурчал Смитсон.
– Не надо было в Малый Совет пускать Шварцмана. У меня от этой змеюки мурашки по коже. Заявили бы, что только кандидаты в Председатели участвуют, и дело с концом.

– Тогда пришлось бы и остальных кандидатов звать, - хмыкнул идеолог.
– И получили бы мы толпу полудурков на свою шею. Нет уж, пусть эта парочка под нашим приглядом побудет. Только вот… ма-ахонький такой вопросик остается. А что эти… сине-желтые скажут, когда пронюхают? А ведь они обязательно пронюхают!

– А вот здесь, - на лице директора Индустриального комитета отразилось торжество, - как раз проблем нет. Я с ними разговаривал!

– И что?

– И у нас нет особых возражений.

Все трое одновременно вздрогнули. Темная фигура обозначилась в тенях в углу комнаты, сделала шаг вперед, к тусклому свету лампочки.

– Мы понимаем, что страна в тяжелом положении, - Хранитель остановился, не доходя до стола пары шагов, и скрестил на груди руки.
– Мы полагаем, что ситуацию необходимо срочно стабилизировать, и выборы правителя сейчас совсем некстати. Однако их отмена может негативно повлиять на отношения с Сахарой, чего сейчас допускать нельзя никак. Поэтому выборы должны состояться. Предлагаемый уважаемым Семеном Киреевичем триумвират… достаточно любопытен. Мы не собираемся мешать вам.