– А вы классно стреляете, – вздохнул он. – Я бы так не смог. Я и не смог, собственно. Вы с Урсулой очень похожи. Мне кажется, если бы я получил разрешение на оружие, то в первый же вечер бы себе ногу прострелил… Вы правда классная.

Гэб пошевелилась и привстала. У неё, как и у меня, были резкие черты лица и глубоко посаженные глаза, и когда она не улыбалась – как сейчас – то казалась очень сердитой.

– Мы ведь ещё в прошлый раз договорились, что будем на «ты», Дино. Я себя так старухой чувствую.

Голос у неё звучал хрипло, но довольно спокойно. Уже хорошо.

– Ладно, – покладисто согласился Дино. – Мы за тебя испугались. Урсула даже плакала.

– Слушай, ты… – вскинулась я, краснея.

– А что? Правда же.

– Где моя винтовка? – перебила его Гэбриэлла, принимая сидячее положение, и потёрла лоб. – Твою мать, как же башка трещит…

– Винтовку раскусила ящерица, – охотно пояснил Хорхе, наливая воду в стакан. – Я взял на себя смелость добить ваших гостей – надеюсь, вы простите мне эту вольность. От вашего платья также пришлось избавиться, слизь была немного ядовитой. Голова у вас болит от голода и переживаний, так что я настойчиво рекомендую вам всё-таки что-то съесть и выпить что-нибудь горячее и сладкое. И постарайтесь не перенапрягать левое запястье – оно было сломано.

– Вы что, доктор? – в упор спросила Гэб.

Хорхе переместился из одного края кухни в другой – почти мгновенно, прямо как призрак из фильма ужасов.

– Я чародей. А ещё дитя ночи, как принято говорить – вампир. И я спас вашу жизнь, Гэбриэлла Мажен, и исцелил ваше осквернённое тело. Так что пейте, пожалуйста. Потом соберите самое необходимое, и мы уйдём.

На лице у Гэб отразился настоящий шок, однако стакан с водой она взяла и послушно осушила.

Наверное, обычному человеку вот так вдруг поверить в колдовство, медиумов и прочую сверхъестественную чушь нелегко. Но понимание изрядно облегчают трупы чудовищ, художественно разбросанные по дому – и свежие воспоминания о том, как те самые трупы, будучи ещё живыми, пытались вас сожрать. Я управилась с рассказом за десять минут, особенно не останавливаясь на личности Йена, а о Салли вовсе не упоминая – во-первых, опасалась усложнить ситуацию, во-вторых, нас могли подслушивать, а навыки внутренней маньячки выручили меня уже дважды, но только за счёт внезапности. К необходимости покинуть дом тётя отнеслась спокойно: видимо, оставаться там, где её недавно чуть не убили, было тяжело. Пока Дино уговаривал её немного поесть – и сам заедал стресс, кстати – я прошлась по комнатам и наскоро собрала сумку со сменной одеждой, лекарствами и документами. Пара обуви без каблуков у Гэбриэллы нашлась только одна – уродливые розовые спортивные босоножки, поверх старомодного платья пришлось накинуть тёплую куртку, и на этом приготовления завершились.

– Кого ты ещё сдал Крокосмии? – тихо спросила я, когда мы пробирались через очередную каверну, больше похожую на заброшенную лесопилку. Во мраке призрачного леса зловеще светились багровые глаза такого диаметра, что прикидывать размеры чудовища целиком как-то не хотелось, чтоб сохранить здоровую психику. – Мама с папой, тётя Гэб… Номера редактора у тебя ведь не было, да?

– Был, – повинился Дино. – Но, по-моему, старый, на него какая-то химчистка ответила. Твой блог я показал, ничего?

– Да ничего, наверное… Не устроят же они набег ботов. К тому же модератор у меня просто зверский.

– Бешеный Заяц? – повеселел он.

– Гхм, – кашлянула я, скрывая неловкость. Не говорить же ему, что от лица Бешеного Зайца я просто переписывала разнообразные деловые предложения Салли. – Да-да, она самая.

У мамы был небольшой магазин фермерских товаров и этичной косметики в респектабельной части пригорода. Оформила она его, правда, на отца, потому что ему, полковнику в отставке, полагались какие-то льготы по налогам, но на вывеске всё равно красовалась её девичья фамилия – Белланова. На первом этаже и в подвале располагался торговый зал, склад и небольшое, на два столика, кафе. На втором родители жили сами, и отец любил подолгу сидеть на открытом балконе, листая кровавые детективы. На третьем этаже, под самой крышей, располагалась моя комната – когда-то очень давно.

Сейчас свет горел во всех помещениях, и двери магазинчика были нараспашку.

– Странно, – Гэб скрестила руки под грудью. – Обычно Руни рано закрывается, Герт ведь любит домашние ужины. Ты звонила?

Я кивнула.

– Да, перед выходом. Трубку никто не брал.

– Это ничего не значит, – резко бросила Гэбриэлла.

Сердце у меня сжалось.

– Стойте здесь, – скомандовал Хорхе, расстёгивая манжеты и закатывая рукава до локтей. – В другое время я бы сам сказал, что разделяться неразумно, однако…

– Однако? – переспросила я тихо.

– Я никого не чувствую там.

Он вернулся через четверть часа. Но задолго до этого я уже знала результат. Догадывалась; не хотела верить, конечно…

Дом был пуст.

Мы повторно обыскали его вчетвером, но не нашли ни следа моих родителей. Ничего не свидетельствовало о напряжённой борьбе: вещи стояли на своих местах, целые и невредимые, в гостиной работал телевизор, на кухне в духовке томился окорок, нашпигованный чесноком и уже изрядно обугленный. Кресло-качалка на балконе, укрытое пледом, казалось ещё тёплым; на полу валялась обложкой вверх книжка «Джон – крутой причесон», и суровый брюнет таращился на нас оттуда с подозрением. На поручне Йен заметил несколько глубоких свежих царапин и нащупал слабые остаточные чары, но не более того.

Мы опоздали.

– Рискну предположить, что сюда отправили более совершенных кукол, скорее всего, летающих, – задумчиво произнёс Хорхе, ощупывая борозды в мраморе. – И довольно разумных. Крокосмия чаще всего использует животных в качестве исходного материала – в отличие от Датура, которые предпочитают искусственные тела. Так что, скорее всего, здесь постарался именно он. Не отчаивайтесь, Урсула. Если он забрал их живыми – значит, ему нужны заложники, а заложников всегда можно освободить.