— Вы сказали, что не можете оставаться постоянно в этом мире, — вычленил главное Серв, — но как же мы с вами сможем общаться?

— Это как раз меньшая из проблем. Принесёте клятву служения на крови, появится связь, по которой вы всегда сможете связаться со мной. Но, предупреждаю, нарушение этой клятвы карается смертью.

— Дочь, ты как? — осторожно уточнил Серв у Милицы, боясь безучастного выражения лица.

— Согласна, — просипела она бесцветным голосом. — Но вам придётся объявить об изменении некоторых порядков, чтобы мы могли от вашего имени действовать.

Я кивнул и принялся диктовать им клятву. Отец и дочь смиренно повторяли её слова, становясь моими первыми подданными в родном мире.

Следующими на очереди были Ольга и Света, которая до сих пор считала эмпатку Хельгой Бизоненс, не подозревая, что та уже давно уступила место личности Ольги Бероевой.

Застал я девушек в нетривиальной обстановке. Эмпатка лежала на деревянном столе под диагностическим заклинанием невесты и, кажется, даже дышать боялась. У Светы же даже испарина выступила на висках. Лекарка осторожно перебирала невидимые струны заклинания, то хмурясь, то недоумевая.

Моё появление она почувствовала, но не стала прерываться.

«Смотри, — и она показала мне через кровную связь уже однажды виденную визуализацию проклятия. Только теперь узлы и основные линии конструкта как бы размылись, утратив яркость. — Видишь?»

Я же в этот момент вспоминал истину, поведанную мне ещё Комаро: «Что смогли наложить одни боги, могут снять другие».

Богов у меня под рукой не было, но были ковчеги. Я не знаю, можно ли было считать их божествами в привычном значении этого слова, но то, что они смогли сделать магов полубогами, — это факт. А потому попробовать стоило.

«Ковчег, а вот такое общими силами всех ковчегов снять можно?» — я передал картинку дальше.

Ответа не было около минуты, но ковчег всё же ответил:

«Вообще, возможно, но зачем им на это тратить силы? Уж не подумал ли ты, что они теперь будут выполнять все твои просьбы? Уже одно то, что тебя удостоили знакомства, было неимоверной честью».

«В смысле просить? — несказанно удивился я. — Ваша братия питается любой другой магией, как паразит. Так что я не собираюсь просить. Я хочу предложить вашим ковчегам подпитаться божественной силой старых богов. И всего-то. Не захотят они, найду других».

Свои же проклятия я смог снять самостоятельно. И тут у меня сложилась картинка из разрозненных фактов. Когда на меня накладывали сковывающую печать, делали это силами дюжины ковчегов, используемых главами орденов. То есть, по сути, проклинали меня всё те же ковчеги. То-то они удивились, когда магия крови не только во мне не погибла, но ещё и прошла инициация магии Рассвета.

М-да. Что-то мне взаимодействие с ковчегами нравилось всё меньше. А если взять во внимание, что ещё во время просмотра памяти крови Альба я заметил некоторую закономерность, то и вовсе выходила безрадостная картина. С одной стороны, сами маги, пришедшие из другого мира, не были безгрешными, но всё же золотой век их правления пришёлся на первую тысячу-другую лет после перемещения. А вот дальше… То ли вседозволенность и всесилие сыграли злую шутку, то ли ковчеги поспособствовали, но грань адекватности все сильнее отдалялась от глав орденов.

Поэтому уж что-что, а просить я эти странные могильники душ точно ни о чём не буду, а то долгов навешают столько, что не расплачусь.

«Передай предложение, а я пока другими делами займусь».

Невесте же я ответил следующее:

«Похоже, что воздействие местной магии вошло в резонанс с проклятием и начало его разрушать. Без обновления оно имеет шансы разрушиться, где-то через несколько сот тысяч лет».

Света печально вздохнула:

«А я надеялась… И, кажется, Хельгу обнадёжила».

«Не волнуйся, для неё уже это большой шаг к избавлению, поверь. Скажи ей, как есть».

Тем временем Агафья отвела меня в сторону, указывая на сложенных в ряд работников родильного этажа:

— Я тут успела побеседовать с местным лекарским составом. На удивление, из десяти человек шестеро не были в полной мере в курсе происходящего и ни в чём предосудительном не были замешаны. Выполняли задачи из разряда «принеси-подай». А вот четверых я бы с радостью сначала кастрировала, а затем уже головы открутила за их деятельность.

— И что тебя останавливает?

— Ну мало ли решишь в показное правосудие поиграть? — пожала плечами вампирша. — Я твоих планов не знаю, поэтому и уточняю.

— Об инкубаториях знал очень ограниченный круг лиц. Паладины даже не задумывались, откуда брались женщины и что с ними потом происходило. Так что показательный суд здесь вряд ли сработает. Вычищаем эту дрянь тихо.

— Куда трупы девать? — деловито уточнила Агафья.

— Я уничтожу.

Вампирша нахмурилась, услышав последнюю фразу.