— Не больно?

Я неуверенно помотал головой, отрицая.

— Ну и хорошо. Твои ушибы я ещё смогла вылечить даром исцеления, но лицо не поддаётся... Мазь, которой пропитаны бинты, хоть и быстро заживляет раны, но они такие глубокие, что могут остаться шрамы.

Да уж. Хочется посмотреть, что на моём лице. Я надеюсь, что хоть не останусь уродом на всю жизнь, когда раны заживут. Хотя, судя по тому, что на меня напали в первый час пребывания в лесу, моя жизнь будет не особо долгой.

Я доел остатки каши и благодарно кивнул хозяйке. На удивление, еда оказалась неплохой. Вкус мне кажется знакомым, не помню откуда. Такое чувство, что я ел что-то похожее раньше.

— Ну вот и хорошо, иди в комнату, я пока принесу всё необходимое, чтобы поменять бинты.

Она собрала тарелки и принялась мыть их в тазе.

Я встал и побрёл в комнату.

Странно это все. Хатано так добра ко мне, но она даже имени моего не знает. Я бы понял, если бы она приютила меня и вела себя всего лишь с некоторым сочувствием. Но обо мне так заботятся... Я уже всем сердцем благодарен ей за то, что все ещё жив.

Я зашёл в комнату и сел на кровать. За окном ещё только начинает темнеть, но меня уже клонит в сон. Интересно, сколько я пролежал без сознания?

Хатано вошла в дверь с коробочкой и маленькой миской в руках.

— Сиди смирно.

Она села рядом, а я повернул голову к ней. Хатано вытащила кончик бинта из-под других полос ткани на затылке и принялась его разматывать. Когда черёд дошёл до бинтов на щеках, она делала всё максимально аккуратно. Я чувствовал, как неприятно и слегка болезненно с характерным звуком отлипал бинт, но лишь прикрыл глаза, не издавая ни звука.

Наконец, когда моё лицо было полностью свободно, она достала тряпку, намочила её в миске и принялась вытирать раньше забинтованные места. Иногда очень неприятно щипало, а когда я не мог сдерживаться и шипел, Хатано дула на места, где протирала тряпкой лицо, отчего мне сразу становилось немного легче.

Затем она достала из коробки стекляшку с тёмной вязкой жидкостью и, вымачивая в ней указательный палец, начала мазать раны. Её выражение лица в этот момент было настолько сконцентрированным и серьезным, что это даже было забавно.

— Так, всё, осталось наложить бинт.

Хатано принялась заматывать моё лицо, начиная с затылка. Наконец закончив, она обрезала бинт и завязала его на задней стороне шеи. Вытерев руки, она сказала:

— Вот и всё! Совсем скоро тебе станет ле...

Я прервал её речь объятьями. Она, видимо, пару секунд была в ступоре, но потом тоже приобняла меня своей мягкой рукой, положив её мне на плече. Через время я отдалился и посмотрел на нее. Она лишь легонько улыбалась с румянцем на лице.

— Ладненько, ложись спать, набирайся сил. Не буду тебя мешать. Если что-то вдруг понадобится, то я на втором этаже. Хорошо?

Я кивнул, а она улыбнулась. Когда Хатано вышла за дверь, я улёгся на кровать и выбрав удобное положение, накрылся шерстяным одеялом.

Не описать словами, как я благодарен этой женщине. Когда поправлюсь, то обязательно помогу ей, неважно, как. Хотя, вряд ли какая-то помощь способна отплатить ей за такую доброту.

Проваливаясь в сон я услышал, как она спустилась со ступеней и тихо вошла в комнату. Хатано поставила что-то на тумбу, стоявшую у стены между двумя кроватями.

Когда она вышла и закрыла дверь, я высунул голову из-под одеяла и посмотрел на то место. Там стояла чашка с водой.

Спасибо тебе, Хатано...

Шуджо проснулся от стука в дверь:

Что, уже утро? Поднявшись с кровати, я накинул плащ и, ещё открывая глаза, пошел к двери.

— Доброе утро.

Это была не Шарин, как мне показалось, а служанка, которую я увидел, открыв дверь.

— Ваш завтрак готов, пройдите за мной, пожалуйста. Я подожду, пока вы оденетесь.

Вот блин. Я быстро закрыл дверь, прикрывая открытую грудь плащём. Неловко вышло.

Долго собирав одежду с пола, я все таки оделся и вышел за дверь, после чего мы пошли по коридорам.

И снова та же комната, где мы вчера сидели с Сэнго. Как-то неправильно это всё. В том смысле, что странно было бы вот так взять и устроить незнакомого человека в ратуше, хоть мне это и на руку. В чем подвох? Может его и нет, но всё равно не покидает чувство, будто явно что-то нечисто.

Сегодня еда была поскромнее: тарелка мясного супа, в чем я убедился, перемешав ложкой, и досточка, на которой аккуратно выложен нарезанный хлеб.