— Он не говорил где он, — проглатываю горький ком в горле, — и он должен был уже вернуться, но сказал, что учения продлили. Но вчера сообщил, что приедет со дня на день, а потом громкие хлопки и тишина, и я звонила, и звонила… — вновь начинаю плакать.

Илья садится рядом на кровать, притягивает меня к себе и гладит по спине, успокаивая. Я прижимаюсь к его груди и размазываю сопли и слезы по его футболке. Дрожу и реву. Захлебываясь. Пытаясь что-то рассказать.

— Мне сстрашно, — зуб на зуб не попадает. — А если он там и… если. Я не переживу. Он у меня один. Мамочка… она…

— Олечка, — мы сейчас оденемся и поедем в больницу. — Света, помоги, найди ей вещи. Папу как зовут? Все данные мне его дай, что знаешь. Все все.

Я диктую, а Светка роется в моем шкафу. Кидает на кровать спортивный костюм. Потом футболку и носки. Помогает одеться.

— Работа, я сегодня пропускаю. Я не смогу… — вновь выть начинаю. — Я все испортила.

— У тебя уважительная причина Ольк, тем более Илья Валентинович тут. Все, — обращается к нему.

Илья, подхватив меня на руки, несет к двери, потом к машине. Помогает сесть в нее, пристегивает. Действует быстро.

— Я позвоню вам Света.

В больнице меня кладут в отдельную палату нашего отделения. Тут же ставят капельницу с витаминками и глюкозой. Поят сладким чаем. Аня и Чума от меня не отходят, не оставляют одну. Только Ильи нет. Он как вышел из палаты так и не появлялся. Правильно, его ждут пациентки. У него сегодня плановая операция стоит.

Листаю ленту новостей в тг, но там нет больше ни единого слова о чп на учениях.

— Снотворного точно нет? — уточняю у Ани.

— Нет, Илья Валентинович сказал только за глюкозу и витамины. Давай уберу телефон на тумбочку. У него батарея садится. Поставлю на зарядку.

Отдаю.

А потом мои глаза слипаются и я проваливаюсь в сон.

Глава 47. Важное.

Илья.

— Я нихуя не понимаю, — закуриваю третью сигарету подряд.

Клим рядом стоит, сложив руки в карманы штанов.

— Слушай, мне кажется у тебя на гражданке веселее чем у меня на службе. Я как из африканской жопы вылез, так прям чувствую, что у меня скука смертная.

— Долго еще?

— Шмель на подъезде.

Мы встретились с Климом в соседнем с медицинским центром дворике неприметной многоэтажки. Я с своем аврале далеко убегать не могу, телефон на случай чп в руках.

В арку выезжает черный камаро и с борзотой паркуется возле нас, сидящих, как скворцы, на металлическом низком заборчике.

— Здаров Буран, — бугай с грацией пантеры выпрыгивает из тачки и подойдя, пожимает руку сначала Климу, потом мне, — Шмель. — здоровается и сразу представляется.

— Илья, — называю свое имя.

— В миру, а там? — имеет в виду службу.

— Крюгер, — с усмешкой влезает Клим.

— Хуя се. Неплохо. Кроводажненько там.

— Да да. Когда он спасал жену полкана на опер столе, гинеколог, блять, два хирурга ремонтировали самого полкана. Ну и… помог нам уложить скальпелем одного боевика. Вот и стал Крюгером.

Об этой странице своей биографии я молчу до сих пор. Неприглядная и страшная. Совсем не подходит под образ доброго доктора Айболита лечащего будущих мам.

— Даааа… — тянет Шмель, — А говорят, что гинекологи там не нужны. Пиздят…

На самом деле мой контракт был чистой воды бесогон. Я просто бежал. Мне нужно было погрузиться в круглосуточную работу так, чтобы все мои мысли остались далеко.

И живя в экстремальных условиях, когда порой некогда просто пожрать или поспать, когда звучат выстрелы со всех сторон, когда в толчок ты ползаешь под свистом пуль… я научился ценить жизнь и комфорт. И понял это только вернувшись в цивилизацию. После долго просыпался от кошмаров и всего того пиздеца. И песок я стал ненавидеть и жару.

— Расскажи что и как, чем смогу помогу, — Шмель стоит напротив нас и крутит в руках брелок от тачки.

С виду и не скажешь, что он тоже при погонах и в звании. Пацан совсем.

Я опять рассказываю все, что мне известно. Хотя до этого Климу тоже рассказал без подробностей, сейчас он их так же узнает и в конце присвистывает.

— Дааа, — чешет лысую репу Шмель, — Пиздец. Я понял о чем речь и что за место. Там просто задница. И медиков там толковых нет. По крайней мере узкоспециализированных.

Другого от нашей реальности я не ждал. Но все таки надеялся, что ну просто… нет связи там, и все. Засунул свою интуицию поглубже…

И вот эти его последние слова просто сука убьют мою Куклу. Они для меня как приговор. Для нее тем более.

Ничем не помочь.

— Вадь, — начинает Клим, — Давай батю проси, пусть поможет.

— А кто у нас батя? — задаю наводящий вопрос. Потому что совсем не вкуриваю.

— А батя у нас не последний человек в нашей военной авиации, и он нам точно может помочь. Генерал Овчинников. — сухо отвечает Клим, и от его слов Шмель морщится сильнее, будто ему это все не очень приятно.