Прикрываю глаза в попытке сдержать подкатившие рыдания. Дышу глубоко и пытаюсь вспомнить что-то отвлекающее…

Но вздрагиваю когда ощущаю чье-то присутствие рядом и руки у себя на сгибе локтя.

Резко открываю глаза. Илья.

Молча смотрю на него. Проверяет капельницу, закручивает колесико и вынимает иглу из моей вены, пластырь сверху.

— Спасибо, — сиплю в ответ.

— Ляль, ты как? Почему ничего не поела? Давай вместе поедим? А то уже обед скоро, а ты…

— Илья, — обрываю его, — Скажи ты знаешь что-то про папу? Умоляю тебя, — ловлю его за руку, пока он рядом с тумбочкой кружит, срывая крышки с упаковок еды.

— Ляль, мы с тобой сейчас будем кушать и я все расскажу, хорошо?

Я с облегчением выдыхаю. Ведь если бы плохо было, то он не был таким спокойным, не смотрел в мои глаза так отрыто и честно. И не предлагал бы вместе позавтракать. Ну вот точно!

—Да, хорошо, — соглашаюсь и мой желудок тоже, его сигнал даже Илья слышит.

Он садится рядом на кровать, придвигает тумбочку и выдвигает у нее столешницу вперед, преобразуя из нее столик. Ставит на нее йогурт, кашу, чай. И достает из кармана маленькую шоколадку.

— Ешь, и я наблюдаю за тем как ты ешь, Оля. — тоном врача проговаривает и смотрит пристально на меня. Протягивает ложку и контейнер с кашей. — Вся информация только после завтрака.

Он берет стаканчик с кофе, отдельно себе принес? Я даже не заметила и запах не услышала.

Активно уплетаю кашу. Беру бутерброд с сыром. Ем. Наплевав на то что там обычный хлеб. Я ем! Все, что угодно съесть готова. А Илья напротив не сводит с меня внимательных глаз.

Пьет один кофе.

— Возьми, — достаю и протягиваю ему еще один бутерброд. — Мне девочки сегодня с утра принесли.

Мы едим в тишине. И у меня есть время чтобы насмотреться на этого мужчину. Вот так близко и … наедине.

У него уставшие, покрасневшие глаза с лопнувшими капиллярами. Он оброс и трехдневная щетина торчит в разные стороны непослушными каштановыми колючками.

Между бровей складка будто увеличилась, такое бывает когда человек много хмурится.

— Я все, — выдаю когда мой желудок полон. — В меня уже не лезет.

Ерзаю в нетерпеливом волнении на кровати в ожидании его расказа. Но Илья н спешит. Доедает свой бутерброд, допивает кофе, аккуратно убирает столик обратно и выкидывает упаковки в урну.

— Ты не хочешь мне говорить? — спрашиваю не выдержав.

— Ляль, на самом деле мне пока тебе нечего рассказать. Я жду звонка от своего приятеля. И уже по той информации которую он сообщит мы начнем действовать.

— Но ты знаешь. Что там с папой, да? Ты знаешь…— вскакиваю с кровати и схватив Илью за руки внимательно смотрю в его глаза. — Ну скажи мне Илья… — слезы вновь глаза застилают.

— Не плачь Ляль, — вытирает мои щеки нежно пальцами, — Папа твой ранен, но я сделаю все, что бы он вернулся домой побыстрее.

Глава 50. Мысли.

Оля.

Мое сердце с ритма сбивается и ладони потеют от стресса и нервов.

— Как ранен… — шепчу и всхлипываю, Илья меня обнимает в утешающих объятьях. — Папочка мой милый… у него… сердце уже… — между всхлипами пытаюсь говорить, — и он… на таблетках.

— Ляль, я жду новостей оттуда где он. Для тебя сейчас важно и для него важно, чтобы ты была сильной и не расклеивалась. — бодрым голосом меня поддерживает.

— Папа всегда говорит чтобы я была стойкой. Илья, - задираю голову и на него смотрю, — Илья… я не могу крестному дозвониться. Он куда -то уехал тоже. Он бы мне смог что-то сообщить. И я очень переживаю за них. За папу. Он же мой родной и единственный.

Он смотрит на меня внимательно и участливо. Вытирает мои щеки вновь и вновь и успокаивающе качает на руках как маленькую девочку. Прижимается потом подбородком к моей макушке.

— Ляль все хорошо будет, верь мне. Наши там и все решат. Связи нет, потому что вышка пострадала. А если бы что-то плохое случилось, трубили бы во всех новостях.

Я активно киваю молча и вновь к его груди прижимаюсь, вдыхая его запах и ощущая его поддержку.

Илья убирает остатки нашей трапезы и садится напротив на стул. Я на него смотрю и мы молчим.

— Отдохни Оль. Попробуй уснуть. — А сам еле держится.

Он такой потрепанный. Еще больше это отмечаю, смотря на него вот так. Густая короткая щетина его старше делает, тверже очерчивая скулы и подбородок. Он всегда на работе гладко выбрит и свеж. Сейчас передо мной не лощеный и одетый с иголочки, в белоснежную медицинскую пижаму, врач. Сейчас он совсем другой. Темно-синие джинсы под халатом и бежевая рубашка не первой свежести, это не уменьшает его мужественности и полной отдаче во всех делах, перфекционизма в работе. Я ощущаю, что он делит мои проблемы вместе со мной. И мне от его поддержи легче. Сейчас передо мной мужчина старше меня, умнее, мудрее, сильнее. Закаленный, с характером и принципами.