Я выключил свет в своей комнате, когда вышел обратно, и Татум ахнула с кровати, как будто не знала, чего ожидать.

— Оставайся здесь всю ночь, — приказал я ей. — Ты можешь встать с кровати, только если тебе нужно в ванную, а затем ты должна вернуться, как только закончишь. Не звони мне. Не пиши мне сообщений. Не ищи меня. Я вернусь к утренней тренировке.

Ее губы приоткрылись, и я смог разглядеть движение в темноте, но ей удалось удержаться от вопросов.

— Хорошо, — согласилась она мягким голосом, который заставил меня немного расслабиться. По крайней мере, я буду знать, где она была, пока меня не будет, и я достаточно легко смогу представить ее здесь, ожидающей меня.

Я кивнул один раз, а затем отвернулся от нее, направляясь вниз по лестнице и поглядывая на других Ночных Стражей, которые продолжали драить стены.

Блейк поймал мой взгляд и слегка улыбнулся, точно зная, куда я направляюсь, и молча пообещав привести это место в порядок к моему возвращению.

Я прекрасно понимал, что мне нужно будет самому провести всю уборку, чтобы привести все в соответствие с моими стандартами, но я ценил тот факт, что они положили хорошее начало, даже если я никогда в этом не признаюсь.

Я вышел обратно в шторм, на этот раз убедившись, что запер за собой дверь, и в темноте поднялся на холм, направляясь в Эш-Чамберс.

Дождь пробивался сквозь кроны деревьев, когда я шел по лесной тропинке, и мою кожу покалывало, когда я чувствовал на себе взгляды.

Я продолжал идти, ощущение того, что за мной наблюдают, становилось все более и более уверенным по мере того, как я поднимался по тропинке и удалялся все дальше и дальше от безопасности Храма.

Добравшись до вершины холма, я внезапно обернулся и на мгновение мне показалось, что я заметил движение в тени, но было так темно, что я не мог быть уверен.

— Давай уже! — Заорал я, сложив ладони рупором у рта. — Если ты ищешь справедливости, тогда приходи и возьми ее!

За моим требованием последовала тишина, и я усмехнулся, когда трус остался прятаться за деревьями, но я был уверен, что он были где-то там, наблюдал за мной, ждал. Охотник всегда знает, когда другой хищник приближается. Но я был царем зверей и отказывался пугаться какого-то крадущегося стервятника.

— Тогда, может быть, в следующий раз, когда ты ударишь, тебе стоит попытаться ударить меня сильнее? — Предложил я. — Потому что на данный момент единственное, что я вижу, когда ты оставляешь нам свои маленькие сообщения и осуществляешь свои трусливые планы, — это ходячего мертвеца. И тебе лучше поверить, что я знаю, как избавиться от твоего трупа, когда закончу резать тебя на части.

Деревья по-прежнему молчали, а буря завывала с еще большей силой, поэтому я повернулся и направился к Эш-Чамберс.

Я воспользовался своим ключом, чтобы войти, когда добрался до старого здания, и снова запер за собой дверь, оказавшись внутри, не утруждая себя включением света, пока в темноте шел по знакомым коридорам, направляясь прямо в комнату, оборудованную моим роялем.

Я сбросил куртку, опустился на скамейку перед клавишами и медленно выдохнул.

Я начал играть Etudes, Op. 25 by Chopin, сразу перейдя к агрессивным, сложным нотам. Это было темное и злое произведение, которое слишком ясно говорило с монстром во мне и помогло мне выплеснуть часть моей ярости. Я намеревался остаться здесь на всю ночь и играть до тех пор, пока мои пальцы не сведет судорога, а больная рука не начнет ныть от слишком сильного напряжения мышц.

Я не хотел возвращаться в Храм до тех пор, пока не взойдет солнце и не наступит шесть утра. Я бы и не вернулся в Храм, пока не взойдет солнце и не наступит шесть утра. А завтра я бы снова был настороже, восстановил свои стены и взял бы все под свой контроль. И я был чертовски уверен, что никогда больше не позволю Татум Риверс расколоть его.

Но, да поможет мне бог, я начинал думать, что ее поступок был неизбежен. Так что, возможно, я просто оттягивал свою судьбу.

— Только если ты наденешь балетную пачку и воткнешь себе в задницу штопор, пока будешь делать для меня пируэты, — пробормотал я, мой мозг наполовину функционировал, когда странный шум проник в мой череп.

Повторяющийся скребущий звук перемешался с нежными тонами какой-то музыки Сэйнта, и я застонал, протирая глаза, выпрямляясь и пытаясь проснуться. Почему это было так чертовски трудно сделать? Мой мозг был на полпути к этому, но я чувствовал, что внутри меня идет битва за то, чтобы хотя бы заставить свои глаза открыться.

— Разве не забавно, что ты спишь как младенец, когда люди говорят, что убийц должны преследовать воспоминания о людях, которых они убили, и они вообще не могут заснуть? — Голос Сэйнта раздался где-то рядом. Его тон был непринужденным, но тот факт, что он вообще сейчас разговаривал со мной, доказывал, что он все еще был на взводе.

Я застонал, проводя ладонью по лицу и пытаясь заставить себя открыть глаза, понимая, что прошлой ночью снова рухнул на диван.

— Я думаю, предполагается, что именно чувство вины не дает людям уснуть, — пробормотал я. — И я никогда не был из тех, кто испытывает подобные чувства. Кроме того, большинство ублюдков, которых я убил, заслужили это, как и остальные… ну, они бы не смогли этого избежать. Мне может не нравиться то, что я был вынужден сделать, чтобы получить место в Ройом Д'Элит, но я не собираюсь чувствовать себя виноватым за то, что выжил.