— Это все? У тебя больше нет предложений? — Потребовал Сэйнт, когда я приступил к штриховке.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал, чувак? Любой мог переместить твой ноутбук из назначенного положения, а Нэш теперь один из нас. Ты же не всерьез предполагаешь, что он и Татум что-то замышляют, не так ли?

Сэйнт разочарованно вздохнул и пожал плечами.

— У меня просто есть подозрение, вот и все. Я здесь чего-то не понимаю, но все не так просто. Когда я доберусь до сути, все будет хорошо, я уверен.

— Ну, копай поглубже, брат, — посоветовал я ему, ухмыляясь про себя, когда он погрузился в созерцательное молчание, что на самом деле сработало для меня довольно хорошо, поскольку это означало, что я мог проверить, правильно ли расставил углы его челюсти.

В шесть пятнадцать он внезапно встал и, оставив меня там, где я сидел, направившись в спортзал, чтобы начать утреннюю тренировку вовремя и, без сомнения, сбросить временной перекос, из-за которого его распорядок прошлой ночью провалился, и убедиться, что сегодня он снова полностью контролирует ситуацию. Мило и опрятно, как будто ничего и не случилось.

Я мог бы вернуться в постель, но вместо этого я просто остался там, где был, заканчивая свой набросок и позволяя своему разуму сосредоточиться на задаче. Я выпил кофе, который приготовил мне Сэйнт, чтобы немного взбодриться, и обнаружил, что на этот раз не так уж сильно возражаю против раннего утра.

Я даже не заметил, как Татум спустилась по лестнице, чтобы приготовить завтрак, ее пальцы вцепились в обложку моего альбома для рисования — единственное предупреждение, которое я получил о ее приходе.

Я игриво зарычал, когда она попыталась вырвать его из моей хватки, и, подняв глаза, увидел ее лицо и надутые губы в моей футболке с черной полоской.

— Могу я посмотреть? — спросила она хриплым от сонливости голосом, отчего мне стало жарко и я занервничал.

— Для тебя все, что угодно, детка, — согласился я с насмешливой улыбкой, выпуская альбом, и она развернула его, чтобы взглянуть.

— Киан… Черт, ты безумно талантлив, — пробормотала она, рассматривая набросок, на котором она и Сэйнт стояли прошлой ночью на берегу озера под проливным дождем, когда они смотрели друг на друга с таким напряжением, что, клянусь, я все еще чувствовал исходящие от них эмоции.

— Это твое, если ты этого хочешь, детка, — пошутил я. — Я даже сделаю для тебя хорошую скидку.

— Цена имеет какое-то отношение к тому, что ты прячешь под штанами? — спросила она, закатывая глаза, как будто уже знала ответ на этот вопрос.

— Как ни странно, так и есть, — согласился я, задаваясь вопросом, не захочет ли она отсосать мне, прежде чем приступить к завтраку, но смех, слетевший с ее губ, говорил об обратном.

Держу пари, я смог бы ее убедить.

— Сэйнт в порядке сегодня утром? — спросила она, взглянув на дверь, ведущую в склеп, где звуки его музыки были намного громче.

— Да. Он только что полностью перезагрузился и вернулся к своему обычному поведению ебанутого робота. Тебе не о чем беспокоиться.

Она поджала губы, словно ей не понравилось, что я высмеиваю то, что Сэйнт стал настоящим Сэйнтом и чуть не уничтожил мир, но, оглядываясь назад, я думаю, что это было довольно забавно. Никто по-настоящему не пострадал, все избавились от лишнего дерьма, в Храме была хорошая уборка, игра Сэйнта на фортепиано, без сомнения, снова была на высоте, победа была беспроигрышной.

— Серьезно, детка, не беспокойся об этом. Сэйнту приходится время от времени выходить из себя, чтобы у него была возможность на несколько часов вытащить эту палку из своей задницы и просто высказать свои проблемы. Если бы он этого не сделал, то, я думаю, его голова на законных основаниях взорвалась бы в один прекрасный день. Все хорошо. Я думаю, что в каком-то долбаном смысле ему тоже нравится сходить с ума. Это напоминает ему, что он, в конце концов, не робот. Он большой мальчик с настоящими чувствами и членом, который жаждет попробовать свою девушку, как и любой нормальный мужчина с чистой кровью.

— То, как он относится к правилам… — начала она, как будто действительно хотела понять его лучше, и я вздохнул, забирая альбом из ее рук и кладя его на кофейный столик, все еще открытый на странице с наброском ее и Сэйнта. Это была своего рода приманка для Сэйнта, которая могла просто развязать войну. Он ненавидел все, что документировало его выходку, и я был почти уверен, что набросок, на котором он весь мокрый и смотрит на нашу девушку так, словно весь мир начался и закончился с ней, заслужил бы мне еще одну взбучку. Но я всегда был готов к этому. И если он уничтожит мое искусство, то так тому и быть. Оно того стоило.