— Нет, — ответил я. — Трех лет будет вполне достаточно.

— Хорошо, — откликнулся мой собеседник. — Тогда вам остается только подписать контракт. Прошу вас, не медлите. Этот поезд стоит здесь всего две минуты.

Я взял в руки листок бумаги, все так же лежавший на скамейке посреди перрона, и, не теряя ни секунды, быстро поставил на нем свою подпись.

— Тогда на этом все, — сказал Спильман, когда я протянул ему подписанный контракт. — Удачи, Антон. Полагаю, это наша с вами последняя встреча. Еду, питье и все необходимые вещи вам будут доставлять сюда на эту станцию… Каждый понедельник.

Спильман кивнул мне в качестве прощания и, еще раз бросив взгляд на часы, сделал шаг внутрь вагона.

— Еще один вопрос… Пожалуйста… Пока поезд не тронулся, — прокричал я ему вслед, и, услышав эти слова, Спильман обернулся. На его лице промелькнула тень удивления. Не говоря ничего, он замер на секунду, всем своим видом показывая, что ждет моих слов.

— Я слушаю.

Вместо ответа я поднял глаза вверх, показывая взглядом на плоскую лампу на потолке чуть дальше в вагоне поезда. Спильман проследил за направлением моего взгляда. Прямо под потолком возле зажженного плафона билась пара мотыльков, кружившихся там без какой-либо внятной причины.

— Мотыльки… — проговорил я. — Почему они погибают здесь?

— Тут нет никакой загадки, — покачав головой, ответил Спильман. — Мотыльки летят на свет. И в каком-то смысле они тоже готовы заплатить за это свою цену. Целая жизнь вдалеке или несколько мгновений совсем близко… Это просто вопрос выбора. Соседство с призраками на всех влияет одинаково. Просто у них намного меньше времени, чем у нас с вами. Тот процесс, что у людей занимает 3—4 года, для них длится всего несколько минут.

Сказав это, Спильман грустно улыбнулся, а потом обвел взглядом город у меня за спиной, фонари над платформой и горы, возвышавшиеся прямо над линией крыш.

— Прощайте, Антон, — проговорил он, и в следующую секунду растворился в желтом свете, заливавшем вагон поезда. Издав протяжный скрип, двери состава закрылись у него за спиной. И уже через секунду поезд тронулся, растворяясь в клубах белого дыма и красках предзакатного неба. Я остался на платформе один — только рапсовые поля впереди и две полосы чугунных рельсов прямо перед ними. Я думал о том времени, которое нам отведено, и о том, что выбор в пользу чего-то одного, это всегда выбор против чего-то другого. И от этих мыслей в моей душе разливалась непонятная тишина. Полный штиль. Как будто вокруг был только бесконечный космос.

Когда поезд уехал, я сел на скамейку и минут 15 просто сидел там совершенно один. В моей голове кружились десятки разрозненных мыслей, но каждая из них в этот момент так или иначе приводила меня к Кристине. Я думал о словах, что я мог бы сказать ей при нашей встрече, и о тех обрывках истории, которые, наоборот, должны были как можно дольше оставаться тайной. Я обещал ей, что постараюсь не умереть, но уже всего сутки спустя фактически подписал контракт, который должен был закончиться моей смертью. Рассказать ей всю правду я просто не мог. И все, что мне оставалось — это подбирать в голове подходящие слова и думать о том, какая часть правды могла стать сейчас самым оптимальным решением. Наверное, я мог бы рассказать ей о нашей встрече со Спильманом и о том, что его семья, владеет «Мон-Сен-Мишелем» еще с позапрошлого века. Рассказать ей об этом пустом городе у железнодорожной станции и о том, что отелю нужен новый смотритель, чтобы он продолжать существовать. Я надеялся, что она сможет понять, почему я решил остаться. И эта часть правды казалась мне вполне безобидной. Единственное, о чем я никак не мог ей рассказать — это об ускоренном старении и о том, что постоянное соседство с призраками убьет меня намного быстрее, чем это предполагалось изначально.

Я понимал это, но в глубине души ни о чем не жалел. Скорее, наоборот — мысль об этом казалось мне абсолютно простой и удивительно приятной. Я мог остаться с Кристиной еще, как минимум на три года. И по сравнению с прошедшими тремя днями этот срок казался мне целой вечностью.

Оглядевшись по сторонам, я на некоторое время замер у перрона, размышляя о том, какой дорогой возвращаться назад — через город, как в день моего приезда, или через лес, как несколько часов назад. Пробираться через туман мне решительно не хотелось, но, решив, что Кристина, скорее всего, будет ждать меня именно там, я в конечном итоге выбрал для себя именно эту дорогу. За двадцать минут я добрался до старых рельсов и рапсового поля и прямо по железнодорожному полотну зашагал дальше к лесу. Туман, клубившийся между деревьями, казался мне все таким же непроницаемым, и я невольно вздрогнул от холода, когда белая пелена поглотила меня с головой. Я чувствовал запах хвои и влажный воздух, окружавший меня со всех сторон. И в этот момент чувствовал себя Алисой, спускающейся все дальше и дальше в кроличью нору.

Когда туман расступился, я снова увидел старый вокзал посреди леса и Кристину, что ждала меня рядом с ним.

— Как долго меня не было? — спросил я, как только увидел ее.

— Несколько часов, — ответила девушка.

— Пойдем обратно к отелю, а по дороге я тебе все расскажу.

Мы зашагали вперед, и пока мы пробирались через лес, Кристина постоянно искала возможность для того, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Что там на той стороне? — спросила она, когда жажда ответов в ее душе дошла до предела.

— Там город без людей… — ответил я. — Еще одно воспоминание. Но не совсем обычное… По крайней мере, не такое, как те, что мы видели внутри отеля.

Кристина насупила брови, пытаясь уложить эту мысль у себя в голове: «Но как ты смог туда попасть»?

— Не знаю… — проговорил я. — Может меня просто впустили. Когда я был там, мне постоянно казалось, что я стою на краю света.

— И что там? На самом краю…

— Там… Там рапсовые поля и поезда, которые появляются из ниоткуда.

— Ты приехал сюда на одном из таких?