Ладно уж… всё равно я и так в курсе! Пусть мальчики думают, что у них есть общий секрет, а девочки делают вид, что ничего не знают, чтобы не задеть хрупкую мужскую гордость. Улыбаюсь про себя.

– Аня, – Никита отстраняется и смотрит на меня, – я, конечно, готов питаться одними поцелуями, но тебе надо поесть! У тебя кроме сэндвича утром и двух глотков коньяка вечером ничего во рту не было!

– Да ты что? – развратно улыбаюсь и тянусь к застёжке его брюк.

– М-м-м, – по-моему, у мужчины внезапно подкашиваются ноги, он цепляется за край стола, – я не это имел в виду… Аннушка! – хватает меня за руки.

– Что? – облизываюсь, потому что мне и правда хочется и любопытно. Я ведь его и не рассмотрела толком.

– Сначала поесть… потом в душ… а потом я весь твой – делай, что хочешь, – шепчет мне на ухо, заставляя прогнуться в пояснице от накатившего желания.

– Как соблазнительно. Ловлю тебя на слове, – провожу губами по его скуле, подбородку и отстраняюсь. – Что хочешь поесть?

Никита несколько раз моргает, приходя в себя, потом, тряхнув головой, улыбается.

– Ты меня с ума сводишь, – сообщает хрипло, запускает руку в волосы, видимо, пытаясь сосредоточиться.

– Я могла бы что-нибудь приготовить, но у меня совсем нет продуктов, – открываю холодильник и грустно смотрю на полку, где валяются только увядший пучок петрушки в паре с мумифицированной попкой лимона.

– Да, я уже понял, что из еды у тебя один кошачий паштет, – хмыкает Никита, – а ещё переживал, почему ты худеешь. Теперь-то понятно, почему. Давай закажем что-нибудь по-быстрому. Как насчёт пиццы?

– Я не против, – пожимаю плечами. – Пойду достану тебе полотенце. Можешь сходить в душ, пока будем ждать доставку.

Никита осматривает себя, переводит на меня задумчивый взгляд.

– Не думаю, что тебе будет комфортно, если я буду разгуливать по твоей квартире в чём мать родила, – усмехается, а я слегка краснею. – Во всяком случае, в первый же день. Или предлагаешь завернуться в полотенце?

– У меня есть кое-что, – киваю, поняв, о чём он.

Иду в спальню, мужчина сразу проходит за мной, обнимает, пока я лезу в шкаф и достаю огромный мужской тёмно-синий халат.

– Держи, – протягиваю ему.

– Откуда это у тебя? – он сразу прищуривается.

– Дежурный халат для любовников, – закатываю глаза, но заметив стремительно меняющееся выражение лица мужчины, торопливо говорю: – Да шучу я, успокойся! Просто однажды увидела этот халат в магазине, он показался мне таким уютным, а женских моделей не было, вот и купила мужскую.

Никита забирает из моих рук мягкий свёрток и слегка расслабляется. Смотрю на него, улыбаясь – вспомнила, что он говорил Дарси про оторвать кому-то конечности. Да уж, с этой ревностью надо что-то делать.

– У тебя потрясающая улыбка, – мужчина осторожно касается ладонью моей щеки, кончиком большого пальца поглаживает краешек губ. – Не представляешь, как я завидовал всем, кому ты так улыбалась. Мне такая улыбка досталась только однажды – у нас тогда Соболевский лежал, ты выходила из его палаты.

– Вёл бы себя по-другому, и тебе бы тоже улыбалась, – говорю ворчливо, и он отводит взгляд.

Хочу спросить его, почему он так третировал меня все эти месяцы, но Никита сбивает меня с мысли.

– Тогда я бы не утерпел, и первый поцелуй у нас случился бы значительно раньше, и не так, как сегодня, – фыркает.

– Он и так случился значительно раньше, – хмыкнув, ляпаю, не задумавшись.

– В каком смысле… – он ошарашенно смотрит на меня. – Аня?

– Э-э, – отступаю назад, – может, ты уже пойдёшь в душ?

Никита откладывает на кровать халат и двигается ко мне.

– Нет уж, пока ты не объяснишь!

– Да нечего тут объяснять, – пячусь к выходу из комнаты, но мужчина, естественно, оказывается значительно быстрее и ловит меня у самой двери. Смотрит внимательно, перебегая взглядом от глаз к губам и обратно, а потом прижимается лбом к стене рядом с моей головой.

– Значит, всё-таки я что-то сделал, когда выпил лишнего, – стонет обречённо. – А ведь спрашивал, стоит мне извиняться или нет.

– Это был всего лишь поцелуй, – говорю успокаивающе.

– Самое ужасное не в этом, – он стоит с закрытыми глазами, – а в том, что я так ничего и не помню.

– Ты был… – запинаюсь, но продолжаю, – вполне нормальным. И вёл себя прилично. Ну, почти.

– Давай, добивай, – Никита открывает глаза и косится на меня.

– Да не собираюсь я тебя добивать, – возмущаюсь вполне искренне. – Подумаешь, ну поцеловал, что тут такого.