– Ну и отлично, – отвечаю на поцелуй и, вывернувшись из объятий, иду переодеваться.

Герман Эдуардович уже ждёт меня, когда я захожу в ресторан.

– Добрый вечер, Аннушка, – старик с улыбкой поднимается из-за стола. Пододвигает стул, помогая сесть, и только потом садится сам.

– Герман Эдуардович, я каждый раз смущаюсь от вашей галантности, – искренне ему улыбаюсь и добавляю: – Добрый вечер!

– Дорогая моя, я не виноват, что нынешняя молодёжь совсем отвыкла от хороших манер, – хмыкает он. – Но где же ваш кавалер?

– Он задерживается и просил извиниться перед вами, – качаю головой. – Надеюсь, подъедет чуть позже.

– Ну что ж, – Соболевский щурится, – я счастливчик, раз всё ваше внимание принадлежит мне.

Мы делаем заказ и мирно беседуем. Разговор, как и всегда рядом с Германом, течёт сам собой – я не успеваю оглянуться, как уже рассказываю ему про происшествие с Соколовым и про реакцию Никиты – естественно, без подробностей. Даже упоминаю про его переговоры с Дарси на моей кухне, и только выговорившись, смущаюсь и понимаю, что, наверное, не стоило столько болтать.

– Простите, Герман Эдуардович, вывалила на вас всё, – мне и в самом деле становится неловко, вожу вилкой по уже почти пустой тарелке, вырисовывая непонятные узоры.

– Аннушка, – он берёт меня за руку, – вы даже не представляете, как мне приятно ваше доверие. У нас с женой так и не получилось завести детей, – вздыхает, – всё-таки времена были не те, сейчас значительно больше возможностей. А я всегда хотел, чтобы у меня была дочка, – улыбается мне, и у меня начинает щипать в глазах.

– Не сын? – смаргиваю влагу с ресниц.

– Нет, – качает головой, – дочка, чтобы была похожа на жену.

– А я всегда хотела отца, – говорю задумчиво, а потом вдруг добавляю: – Мне тут звонила мама.

– Вы ведь не близки с ней? – Герман откидывается на спинку стула.

– Нет, – качаю головой.

Моя мать всегда была больше занята собой, чем ребёнком. В детстве я мечтала заслужить её одобрение. Мама казалась мне удивительной. Со временем, конечно, восхищение поблёкло, хотя я не могу не признавать, что она до сих пор удивительно красива. Последний муж, по-моему, искренне в неё вюблён. Я за них рада и надеюсь, что мать, наконец, остепенилась, но мне сложно представить, что мы когда-нибудь будем с ней болтать по-дружески.

Наш разговор уходит в сторону от личных тем, и мы с энтузиазмом обсуждаем театральные премьеры этого сезона, когда я вздрагиваю от того, что на плечи мне ложатся руки.

– Добрый вечер, – раздаётся сверху голос Никиты, и он, обойдя стул и наклонившись, целует меня в уголок губ, а потом протягивает руку Соболевскому. – Герман Эдуардович, извините за опоздание.

– Рад вас видеть, Никита Сергеевич, – Герман смотрит на Добрынина как будто изучающе, но тут же смягчает впечатление улыбкой.

Никита садится рядом со мной, делает заказ подошедшему официанту.

– Я прервал ваш разговор, – смотрит на меня, и я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться ему, выпадая из реальности на пару секунд.

– Ничего страшного, – слышу довольный голос Германа и, вспыхнув, утыкаюсь взглядом в тарелку. – Вы видели последнюю реконструкцию «Синей птицы» в МХАТе? Что думаете?

* * *

– А он что? – Маруся смотрит на меня с любопытством.

– Что-что, – закатываю глаза, – выдал такой анализ постановки, как будто всю жизнь театральным критиком работает. У меня такое ощущение, что они заранее планируют разговоры, чтобы сильнее меня поразить. Хотя куда уж больше-то? – ворчу себе под нос.

С той нашей встречи с Германом прошло уже две с лишним недели. Мы с подругами, наконец, выбрали время, чтобы увидеться – на этот раз решили не устраивать домашние посиделки, а сходить в ресторан. Маруська договорилась с няней, Мари, по её словам, устала и сбежала от переживающего за неё мужа, а я – я уже третий день скучаю по Никите, который уехал на конференцию.

Эти недели были такими короткими и такими длинными одновременно. Мы проводили вместе почти всё свободное время, которого, правда, было чертовски мало. Всё-таки Добрынин – заведующий отделением, да и я профессию выбирала по призванию, а не для того, чтобы сбегать с работы при любом удобном случае. Но несколько ночей были нашими от и до, как и пара дней, когда по графику у нас совпали выходные.

Никита грозился в следующем месяце составить расписание так, чтобы совпадали все свободные дни, я на это возразила, что проще уж в отделении растяжку на стену повесить с объявлением, что мы встречаемся. Даже слегка поссорились тогда, правда, меня до сих пор бросало в жар от воспоминаний, как именно мы мирились.

Девчонкам я, конечно, рассказала про Добрынина. И теперь, пока сижу, задумавшись, над коктейлем – в кои-то веки решила заказать себе что-то алкогольное – они с азартом обсуждают, как так вышло, что сволочь, деспот и тиран оказался таким потрясающим мужчиной.