– Конечно, нет, – повторяет за мной Герман. – Я и не думал, что вы это сделаете. И игнорировать главного хирурга вы тоже не сможете, ведь так?

– Так, – киваю уныло.

– И он не сможет, – Соболевский смотрит на меня внимательно, я открываю было рот, но он продолжает: – Поверьте мне. Не только не сможет, но и не захочет – особенно когда до него дойдёт, что он натворил. Аннушка, вам сейчас очень больно. Я вас понимаю и не буду даже пытаться оправдывать Никиту, тем более что оправданий его поведению нет. Но мозги у него на месте. Во всяком случае, встанут на место, когда перестанут кипеть от ревности, – мужчина хмыкает. – И я не берусь предсказывать, что он сделает в попытке вернуть вас.

Я не согласна с этим, но решаю не возражать. Мы молчим некоторое время, а затем Герман добавляет:

– Лучшее решение для вас сейчас – уехать.

– Куда уехать? – ошеломлённо вскидываю на него глаза. – И как? Это надо брать отпуск, а как без предупреждения, да и я не могу…

– У вас есть неиспользованные дни отпуска?

– Да, есть, но…

– Отлично, – Соболевский берёт телефон. – Дорогая моя, мне нужно сделать несколько звонков, а вам неплохо было бы перекусить. Не сочтите за труд, если я попрошу вас разогреть ужин и накрыть на стол? Я к вам присоединюсь чуть позже.

– Конечно, – я в растерянности поднимаюсь и иду на кухню.

Нахожу в холодильнике суп, тушёное мясо. Параллельно решаю порезать салат в качестве гарнира. Краем уха слышу, что Герман в комнате действительно с кем-то разговаривает по телефону, но звукоизоляция хорошая, и слов не разобрать. Впрочем, я и не пытаюсь прислушиваться – расскажет сам, если захочет.

Всё уже готово и стоит на столе, когда Соболевский, наконец, заходит на кухню.

– Аннушка, вы постарались на славу! – улыбается мне и кивает на стул. – Садитесь, дорогая моя.

– А… – начинаю было, но договорить мне не дают.

– Сначала поешьте, – тон непреклонный, поэтому я решаю не спорить.

Мы ужинаем, я жую сначала через силу, но постепенно аппетит всё-таки появляется. Потом Герман Эдуардович убирает со стола, велев мне посидеть, и я даже немного расслабляюсь, глядя, как он ставит чайник и заваривает чай.

– Ну а теперь, Аннушка, пишите, – старик принёс обычный лист формата А4, ручку, положил передо мной.

– Что писать? – растерянно гляжу на него.

– Заявление на отпуск сроком на десять дней. На имя главврача. Дату ставьте завтрашнюю.

Я молча выполняю то, что мне сказали. Ставлю точку, расписываюсь. Пододвигаю бумагу Герману.

– Отлично! – он улыбается, забирает листок. – Сейчас вы едете домой и собираете вещи. Много не надо – возьмите удобную обувь и то, что можно носить тёплой осенью. Завтра к семи утра приезжайте в аэропорт, – Герман называет терминал и вход, – вас там встретит мужчина, его зовут Александр, я пришлю вам номер телефона на всякий случай. Он передаст всё, что нужно. И не забудьте взять загранпаспорт.

– А… как же Дарси? – я во все глаза смотрю на мужчину.

– Да, захватите запасные ключи от квартиры. Передадите их Саше. О Дарси позаботятся, не переживайте. Можете сообщить, что уедете на несколько дней, близким подругам. На работе – лучше никому. Разве что вашей старшей медсестре, Надежде, если вы в ней уверены. Остальным эта информация без надобности, – на его лице появляется выражение мрачного веселья.

– Герман Эдуардович, я не понимаю…

– Послушайте, Аннушка, – Соболевский ласково берёт мои руки в свои, – вы с самого детства привыкли быть сильной. Отца не было, матери всё равно. Вы всё вывозили на своих плечах. Но сейчас вам нужна помощь. Пожалуйста, примите её, доверьтесь и расслабьтесь.

Я медленно киваю и неуверенно улыбаюсь.

– Вот и умница. Езжайте домой, соберитесь и отдохните перед дорогой. Всё будет хорошо!

И в первый раз в жизни я безоговорочно верю сказанным словам.

Глава 18

Утро начинается для меня рано. Толком заснуть так и не получается, и я просто лежу несколько часов в странном состоянии полусна-полубодрствования, когда вроде бы и спишь, но при этом осознаёшь происходящее вокруг. Ближе к пяти часам решаю не мучить себя больше и встаю.

Небольшой чемодан, проходящий по размеру в ручную кладь, я собрала с вечера. Поэтому после контрастного душа, который устраиваю себе, чтобы встряхнуться, туда остаётся уложить только косметичку с минимальным набором для умывания.

Мой опель вчера остался недалеко от дома Германа. Всё-таки он добавлял мне в чай коньяк, пусть и несколько ложек. Поэтому, чтобы не ехать далеко, я выбрала охраняемую парковку поблизости, а к себе добралась на такси. Вот и сейчас, покормив и потискав на прощание Дарси, вызываю машину в аэропорт. Соболевский так и не сказал мне ничего, пообещал, что все подробности узнаю уже от Александра, и меня гложет любопытство.