Я никогда не договаривался с проституткой на групповуху, но по ощущениям должно быть похоже на договор со священником храма Двенадцати Тысяч Создателей.

? ? ?

Сана Нугвари с неудовольствием отнеслась к моей идее. Обиделась:

— Зачем затевать это, если в отряде есть я?

— Ну… чтобы это самое…

— Я плохо выполняю своё предназначение?

— Ты выполняешь его великолепно! — пылко признался я.

— Тогда зачем тратить всю казну на одну молитву?

Даже Внутренний Голос не помог придумать внятное оправдание. Поэтому я просто сделал суровое лицо и заявил:

— Таково моё решение, как первого старшего в отряде!

В назначенный храмовым героем день я и пятеро товарищей, выбранных по жребию, собрались в одной из комнат для благоволений храма в Четвёртом Кольце.

Молодой священник, облачённый в пышный наряд, стоял в центре. Он был на таких высоких каблуках, что покачивался, удерживая равновесие. Лицо закрыто ритуальной маской.

Мы расположились вдоль иероглифов, высеченных в полу храмового зала. Согласно совету священника, мы надели лучшие доспехи и взяли дорогое оружие. Пояса наши отягощены шкатулками с яркими боевыми озарениями. Якобы это поможет Создателям лучше понять наше предназначение и наши нужды на Всеобщем Пути.

В прошлый раз Октул Ньери, как более опытный священник, приурочил своё озарение к моменту прибытия в Дивию. Радость возвращения домой совпала с восторгом, вызванным озарением, отчего его действие стало ярким патриотическим переживанием.

Но на этот раз мы в храме. Здесь всё подчинено величию Двенадцати Тысяч Создателей и Пути Двенадцати Тысяч Граней. Никто не стал петь боевые гимны — все затянули главную молитву. Становиться на колени во время молитвы не обязательно, но Нахав Сешт, Таита Саран, Эхна Намеш и Лоуа Оаху встали.

Я и Резкий Коготь остались на ногах.

Бывший наёмник впервые в роскошном храме Двенадцати Тысяч Создателей, здесь ему всё в диковинку, ведь он получал благоволения в храмах ветроломов, где все намного скромнее. И священники там не рядились в диковинные наряды и не ходили на каблуках, хотя верили в тех же Двенадцать Тысяч Создателей, что священники почти всех храмов.

Священник раскачивался на своих каблуках и всё яростнее повторяя слова молитвы. Его ярость передалась нам. Мы начали раскачиваться, охваченные гневом к тем, кто не верил в Двенадцать Тысяч Создателей. Ранее я сомневался, что молодой священник преодолеет моё Моральное Право, поэтому тайком вызвал Внутренний Взор. И убедился, что преодоление Морального Права шло через его ослабление! Эта моя линия задрожала, хотя не потеряла толщины. Одновременно с этим отметил, что наведённые священником чувства стали выветриваться. Спохватившись, убрал Внутренний Взор и полностью отдался необъяснимому чувству ярости к неверующим.

Едва не громче всех проорал, что:

Грязь никогда не достигнет Света.

Свет более не падёт в грязь.

Я вспомнил всех тех, кто пренебрёг величием Двенадцати Тысяч Создателей, всех этих последователей фальшивых богов. Почему мне ещё не приказали крушить врагов истинной веры? Ух, поганый Всенаправленный Ветер Мовах! Чтобы он и его поклонники захлебнулись в грязи! Без всякого сожаления я убью гадостную вероотступницу Нау Саран. А младенца, наречённого в храме косматого бога, раздавлю одной ногой! Я с наслаждением представил, как я и мои товарищи врываемся в храм Моваха и уничтожаем вероотступников. Потом образы в моей голове перескочили на другие запретные религии. Мелькнула ироничная мысль, что для истинного верующего я знаю слишком много о ненастоящих богах. Но сомнение потонуло в новой волне злобы к иноверцам. Надо же! Придумали мерзопакостное поверье в Движение Луны! Что за чушь? Как можно в это верить, когда есть Двенадцать Тысяч Создателей? Нет. Желаю, чтобы все глядящие на Луну ослепли. И тоже захлебнулись грязью! Танэ Пахау, этого последнего ублюдка, поклоняющегося свету и движению спутника Земли, необходимо забить палками. А Звёздные Исполины? Пф! И говорить не о чем! Их поклонники воздвигали громадные статуи, потому что чуяли их ничтожность! Чем мельче бог, тем выше его изваяния. А идолы низких царств? О, Создатели, как много в этом мире скверны и мерзавцев, не желающих признавать истинность Двенадцати Тысяч Создателей! И только мы — небесные воины и последователи истинной веры — можем защитить наши светлые храмы от посягательств врагов истинной веры! О, Создатели, все двенадцать тысяч, я был гнусен и глуп! Я сомневался в вашем существовании! Но слава Помогающим Создателям, этим людям, которые беззаветно служат и Создателям и тем, кто идёт вместе с ними по Всеобщему Пути!

Не знаю, как долго длился священный гипноз. Очнулся я резко, словно меня вынули из прежнего безумия и вставили в прежний поток мыслей.

Я обнаружил, что сидел у колоны. Моё лицо и передняя часть нагрудника залиты слезами. Как оказалось, я колотил кулаками по колоне, представляя на её месте проклятых вероотступников.

— Мать вашу, что это было…

Резкий Коготь катался поодаль от меня, грыз мраморный пол и стонал:

— Я не видел, я раньше не видел величия Создателей! О, как я был слеп!

Остальные товарищи тоже плакали. А Таита Саран, зажав в кулаке кинжал, бегала воль стен и рыдала:

— Где эти твари неверующие? Дайте их сюда, всем перережу глотки!

Но интереснее всех вёл себя молодой священник. На подгибающихся из-за высоких каблуков ногах, он ковылял к выходной арке, испуганно повторяя:

— Я не знал, я не знал… Простите. Не убивайте меня!

— Эй, вы куда уважаемый? — спросил я и поднялся на ноги.

Рыдания моих товарищей тоже умолкли. Таита недоумённо посмотрела на кинжал в своей руке. Резкий Коготь с изумлением ощупал свой разбитый в кровь рот. Эхна с горечью собрала осколки скрижальки. На них ещё шевелились высеченные недавно иероглифы проклятий в адрес неверующих.