Вот уже и прямоугольник, на котором должна остановиться полицейская машина. Десять метров, семь, пять… эй! Где «бобик»? Где ППС-ы?! Мы так не…

…договаривались.

Открываю глаза, глубоко дышу. Падаю обратно на койку, несколько секунд смотрю в потолок, а потом иду к сан узлу, раз уж, всё равно проснулся…

Площадь перед домом чиста. На ней снова нет ни моих каракулей, ни лишних предметов — бессмысленно это. Стрелок — не робот. Он тоже подстраивается, реагирует, умеет думать и анализировать. А что он должен был подумать, когда, придя на место…работы, увидел на асфальте практически весь свой план покушения? И способы противодействия ему. Чёткий, подготовленный, пошаговый план со стрелочками, укрытиями и путями отхода?

Да что угодно он мог подумать, кроме одного — что этому, уже очевидно раскрытому плану, стоит следовать! Естественно, он его поменял! И план, и позицию.

Отказался от лишних сложностей с ППС-ами, выбрал другое место и просто пристрелил. Сразу. В затылок. Ну а что? Тут ведь, моей же рукой, совершенно чётко отмечено то положение, в котором я на этой площади остановлюсь.

Вот я дошёл, остановился, начал тупить и получил пулю. С совершенно другого направления.

Обидно, досадно, но, по сути, никак на мой план не влияет. Всего лишь, удлиняет его на одну подготовительную итерацию. Точки-то все итак уже в моей памяти. Нет никакой необходимости отмечать их заново краской на местности.

Жаль, конечно, что заранее укрытия не расставишь, как в прошлый раз. Ведь, если хоть немного подумать, то сразу же станет очевидным: появление дополнительных препятствий на площади повлияет на решение стрелка по выбору позиции. И эксперимент тут же станет некорректным, его результат никак нельзя будет использовать для анализа.

Что ж, площадь. Машина. Статисты. Выстрелы. Падаю за колесо… расстёгиваю рюкзак и достаю три дымовые шашки военного образца. Те самые, купленные с рук. Нынче-то мне не было необходимости бегать по городу и прозванивать десятки номеров — я точно знал, где, когда и у кого. На гражданскую суррогатную пиротехнику полагаться больше не стал — армейские образцы для боя удобнее. Надёжнее они. В конце концов, именно для боя они ведь и разрабатывались.

Срываю колпачки, выдёргиваю кольца, бросаю все три, одну за одной. Вот только, теперь, не в случайном направлении, а на чётко определённые запомненные точки. Направление ветра-то мне теперь известно доподлинно. А значит, препятствия можно выставить и непосредственно в процессе боя, а не заранее с ящиками потеть. И выставить эти препятствия с учётом всех ранее допущенных ошибок. Сегодня меня дымы закашляться не заставят!!

Не добежал.

Снова проснулся в кровати, посреди ночи, тяжело дыша… Вот только, сегодня я улыбался: я его вычислил. Я теперь знаю, где эта тварь сидит. С точностью до окна, до квартиры. Теперь поиграем!

Ничем не примечательная железная дверь привычной уже лестничной площадки. Они здесь все, плюс-минус, одни и те же. Дома, расположенные вблизи моего, не отличаются особым разнообразием. Да и годом строительства, если подумать. Это мой, тот, в котором я проживаю — новостройка, втиснутая на свободное место, видимо, по программе какого-нибудь уплотнения городской застройки.

Я поднимаю свои фомку и молоток. Как, однажды было сказано в одном каком-то проходном старом детективном сериальчике: «Дверь хорошая! Железная, надёжная! А вот стены — говно, песок!». И мир к миру — это обстоятельство не меняется. Что показывает: некоторые законы Вселенной постоянны во всех мирах! А конкретно: «Самые бессовестные люди — это строители! До их бессовестности не дотянутся даже политики».

Но, мне же лучше! Вставляю острие фомки в щель между косяком двери и началом стенки и начинаю долбить по тупому, загнутому концу своего инструмента. Вандализм, конечно, но, блин, не умею я замки вскрывать, не умею! И даже не очень себе представляю, как именно этому учиться. А ещё… что именно буду делать внутри квартиры. Стрелок-то в ней только к вечеру обоснуется. Но, как минимум, осмотреться внутри надо заранее.

Бью раз, другой, третий… и дверь открывается. Сама.

Немая сцена: я с молотком в руке, поднятым и отведённым в замахе для следующего удара, и крепкий такой мужик, в чёрных полувоенных штанах и коричневой майке без принтов, очень похожей на форменные из комплекта ВКБ(П)О мира писателя, держащийся за ручку двери, распахнувший её до половины наружу.

— А где бабуля? — первым вышел из ступора я. Всё ж, опыт странностей последних месяцев не проходит бесследно. На любую неожиданность начинаешь реагировать быстрей. Оперативнее встраивать её в свою картину мира.

— Чего? — нахмурился тот. Но дальше разговор как-то не заладился, не пошёл. Трудно разговаривать, когда получаешь молотком в лоб, ровнёханько между глаз. А потом ещё раз и ещё, правда, уже, куда придётся, а не в ту же самую точку.

Грубо — да. Жестоко — да. Неоправданно и неспровоцированно — пожалуй. С другой стороны, после десятка уже смертей, я был несколько… неадекватен. Так что, мне простительно. Или нет? Да пофиг! Н-н-на! Получай, падла! Получай!

Мужик куборем ввалился обратно в коридор. И я за ним. На шум и вскрики, из комнаты выскочил ещё один мужик, в очень похожей на ту, которая была надета на первом, одежде.

— Руки! — рявкнул я, наставляя на него дуло своего пистолета, который успел выхватил из-за спины левой рукой. В правой всё ещё был зажат молоток. Мужик замер, глядя на меня и на стонущее, держащееся за лоб тело под моими ногами.

Лобная кость — она крепкая, её не враз и молотком проломишь. Да и вырубить ударом в лоб — сложно. А вот дезориентировать — вполне.