Хлоя крепко сжимает мою ягодицу, наверняка пытаясь сделать мне больно, и мне хочется рассмеяться.

– Почему у тебя такая каменная задница? – негодует она, и я перестаю сдерживать смех.

– А теперь попробуй придумать мне прозвище, владея этой информацией.

Она смеется, и я с широкой улыбкой направляюсь к припаркованному у пирса мотоциклу.

Около двадцати минут спустя торможу у большой клумбы с малиновыми гортензиями. Их изумрудные листья шелестят на ветру, нарушая абсолютную тишину вокруг. Подаю руку Хлое, чтобы помочь слезть, и вешаю ее шлем на мотоцикл. Мы быстро перебегаем дорогу и направляемся к ресторанчику на набережной.

– Так… ты любишь готовить? – спрашивает Хлоя, сведя брови к переносице.

– Почему это тебя так удивляет? – издаю смешок.

– Ну я провела в твоей квартире целые сутки, и все это время мы ели готовую еду. Я думала, спортсменам некогда этим заниматься.

– В целом так и есть. Но у нас есть что-то вроде семейной традиции – привозить рецепты местной кухни из разных мест, в которых мы побывали.

Хлоя прикусывает губу, и я хмыкаю, закатив глаза.

– Спрашивай.

– С чего ты решил, что я хочу о чем-то спросить?

– Иногда у меня складывается впечатление, что из нас двоих детектив – я, а не ты. У тебя все на лице написано, Хлоя.

Она издает смешок.

– Семейная традиция… У вас с… Лизой?

– У нас с моей сестрой Эбби. Но в свое время это придумала Лиза.

– Вы часто путешествовали?

– Не так часто, как хотелось бы, из-за моего плотного графика. Но раз в год мы выбирались куда-то. Наша последняя поездка была в Италию. Мы колесили по Тоскане и привезли оттуда рецепт невероятной лазаньи, которую теперь по поводу и без готовит Эбби.

– Они с Лизой были близки? – тихо спрашивает Хлоя.

– Да. Наши родители развелись, когда Эбби было тринадцать. И, кроме меня, у нее никого не было. Поэтому стоило в нашем доме появиться Лизе, моя сестра сразу же отдала ей свое сердце, следуя моему примеру. Наверное, поэтому именно лазанья стала нашим фирменным семейным блюдом.

– Потому что это последнее яркое воспоминание о Лизе?

– Вероятно. Та поездка в Италию была особенной для всех нас… – Я шумно выдыхаю и решаю перевести тему, чтобы не затеряться в собственных воспоминаниях: – А ты бывала в Тоскане?

– Нет, до Италии я так и не добралась. Но в детстве мы часто ездили в Испанию к моей бабушке. Моя мама оттуда родом. И она готовила лучшую паэлью. Нужно будет как-нибудь приготовить ее тебе, – улыбается Хлоя. – Я не делала этого… вот уже пять лет.

– С тех пор, как…

– Да. С тех пор, как мамы не стало.

– Прости.

– Ничего. У нас тут с тобой что-то вроде откровенного разговора.

– И, заметь, ни одной колкости. Вот это прогресс.

Хлоя издает смешок. Я открываю перед ней деревянную дверь ресторана, и следом прохожу внутрь.

На часах полдень, и здесь абсолютно никого. Небольшое пространство озаряет яркий свет солнечных лучей, просачивающийся сквозь маленькие окошки с разноцветными ставнями. Ветер развевает тонкую ткань белых штор на них. А из колонок звучит тихая греческая музыка.

– Эштон, Хлоя, как мы рады, что вам удалось выбраться! – встречает нас радостным криком Афродита. Она раскрывает перед нами руки для объятий.

– Когда речь идет о встрече с вами, других вариантов просто не может быть, – улыбаюсь я.

Афродита заливисто смеется.

– Дорогая, ну как же тебе с ним повезло! – треплет меня за щеки она, обращаясь к Хлое.

– О… – Хлоя прикусывает губу. – Нет, мы не вместе. Мы просто друзья.

– Друзья, Хлоя, – это совсем не просто. – В дверях появляется Омир с корзиной овощей, которую Афродита сразу же берет из его рук и ставит на маленький островок посреди зала.

Омир тут же подходит к Хлое и целует ее руку, а затем подходит обнять меня в знак приветствия.

– Как самочувствие после утреннего вейка? Снова скажешь, что готов провести на нем еще сотню часов?

– Все так, – издаю смешок.

Сегодняшнее утро началось с очередной тренировки, во время которой я пытался вытряхнуть из головы мысли о вечере с Хлоей. И о том, как мне было с ней хорошо. Два часа на вейке смогли выбить из моей головы даже мысли о том, как меня зовут, так что миссия была выполнена. Но ровно до того момента, пока Хлоя не уселась рядом со мной в кресле.

Мозгами понимаю, что не должен проводить с ней столько времени, но, когда она рядом… Мозг словно покидает не только мое тело, но и в принципе улетает с планеты. Когда она рядом, я не могу разумно мыслить, не могу анализировать происходящее и контролировать свои эмоции.