– Вот увидите, – продолжала репортёрша, – как только полиция приедет, эти ребята начнут себя вести уже не так вызывающе. Их цель – не действие, а создание шума.

Возле парка остановилось несколько полицейских машин. Из одной вышел офицер средних лет и направился в сторону входа в парк. Подойдя к пирожковой лавке, офицер сказал:

– Добрый день, мистер Шайн. – И с юмором добавил: – Смотрю, и вас коснулся кризис власти?

– Здравствуйте, Джозеф. Да, можно и так сказать.

Офицер обернулся к нарушителю спокойствия и потребовал документальное разрешение на проведение работ. На что мужчина ответил:

– Ой! Кажется, я забыл его на столе у мэра…

– Понятно, – сказал офицер. – Тогда проедемте, будем оформлять нарушение общественного порядка. – Потом вновь повернулся к мистеру Шайну: – Вам, сэр, к сожалению, тоже придется проехать, для дачи свидетельских показаний.

– Джозеф, – ответил мистер Шайн, – я не буду свидетельствовать против этого человека, ведь он не сделал мне ничего плохого.

– Но он оскорбил вас, мистер Шайн!

– Нет, Джозеф, он оскорбил самого себя. Ведь наш мир – это отражение нас самих. И если человек говорит тебе, к примеру: «Ты – урод!», значит, именно таковым он себя ощущает.

– Ох, мистер Шайн! Опять ваша философия! Нет, я, конечно, всё понимаю, но в данном случае считаю, что этот человек заслужил наказание.

– Видите ли, Джозеф, я убеждён, что наказание только озлобляет, склоняет к мести и дальнейшему грехопадению. Но только прощение направляет человека на путь истинный.

– А по мне так прощение порождает безнаказанность, – не согласился с ним офицер.

Мистер Шайн понимал, что это типичная предистианская позиция. Тогда как Предистос учил людей прощать, и на своём личном примере показал, как нужно уметь прощать. Но предистиане исказили это учение, решив, что они обязаны отомстить за Предистоса. Поэтому именно месть, желание наказать неверного (в предистианской традиции – неверующего), легло в основу предистианства. Прощение для предистиан всегда было красивым словом, лишённым живого опыта. Везде и всюду предистиане пропагандировали прощение, но, когда дело доходило до ущемления их личных прав, они редко применяли это прощение в реальной жизни.

Но так как офицер не был расположен к длительным философским рассуждениям, мистер Шайн ответил коротко:

– Вы заблуждаетесь, мой друг. Безнаказанность есть следствие потворства греху. Когда все закрывают глаза на действия нарушителя. Но прощение не закрывает глаза на действия нарушителя, но указывает на ошибку, показывает, что не согласно с нарушителем, и при этом – прощает. В этом разница.

– Ну что ж, пусть будет так, – смирился офицер. – Нам же проще. Нет свидетельских показаний, нет и дела. Давайте тогда хоть пирожков ваших возьмём, раз уж приехали.

– Это всегда пожалуйста! – с радостью сказал мистер Шайн и передал офицеру целый пакет пирожков.

– А вы, – офицер обратился к мужчине, – хотя бы извинитесь, что-ли…

Полиция уехала. За ними уехал фургон с репортёрами. Скоро разошлась и толпа горожан.

Мужчина несколько минут стоял в стороне. Потом подошёл к старику и неуверенно сказал:

– Послушайте, мистер…

– Шайн.

– Да… мистер Шайн… вы меня извините, ради бога…

– Да, я всё понимаю…

– Нет, послушайте. Я ведь сам живу в этом городе и сам хожу в этот парк с ребёнком. И я бы никогда не стал наносить вред этому оазису. Это всё ради шума, чтобы привлечь прессу. И я бы никогда не стал участвовать в таком шоу, если бы не нужда денег… Если бы не мой сын… Он серьёзно болен…

– Я знаю, сэр.

– Как? Вы знаете? Откуда?

– Я имею в виду, что я знаю не конкретно про вашего сына, но знаю, что любое проявление зла есть следствие стремления человека к своему субъективному добру, которое он неистово защищает. Зло лишь побочный эффект добра. Поэтому я не держу на вас зла.

– Спасибо, сэр.

– И я, к сожалению, не в силах помочь вашему сыну… – добавил мистер Шайн. – Но… вот, возьмите, пожалуйста, сладкие пирожки для него…

– Спасибо, сэр, – он принял пакет с пирожками, отвернулся и пошёл к машинам. Потом вдруг на полпути остановился. В этот момент Мистер Шайн не видел его лица, но он точно знал, что мужчина плакал, и так же точно знал, что больше он никогда не будет участвовать в подобных акциях.

Мистер Шайн остался в одиночестве и стал размышлять о несправедливости этого мира, о том, почему детям приходится расплачиваться за грехи отцов, приходиться страдать, испытывать физическую боль. Но позже поймал себя на мысли, что эти его душераздирающие размышления никак не помогут миллионам страдающих детей. Но в его силах делать всё возможное, чтобы хотя бы часть из этих детей сделать счастливыми. И он твердо принял решение отыскать этого мужчину и, если это будет возможным, навестить его сына вместе со своими внуками.

5

Вечер наступил незаметно. Мистер Шайн продолжал торговать пирожками и общаться с горожанами. Скоро он вновь увидел Пэдкинса, который приближался к нему на своём велосипеде.

– Ох, и досталось вам сегодня! – сказал Пэдкинс, слезая с велосипеда.

– Ничего, бывали в моей жизни ситуации и покруче…

– Смотрите, – Пэдкинс достал газету, – о вас уже написали в вечернем «Браун-Хилл-Лайв», – и с выражением прочитал заголовок статьи: «Продавец пирожков остановил нарушителей общественного порядка!»