– О! Мисс Фрэнсис, как всегда, слегка преувеличивает. Поверьте, моя роль в этом спектакле была чрезвычайно мала. – И через паузу продолжил: – Ну а вы, Пэдкинс, что вы теперь скажете про мистера Старринга?

– Да, мистер Шайн, он меня крайне разочаровал.

– Но слишком сильно не разочаровывайтесь. Ведь человеку свойственно не только подрывать доверие, но и реабилитироваться в глазах общества. Не рубите с плеча, дайте ему шанс. Понятно, что после такой выходки он потеряет доверие избирателей. Но не стоит ставить на нем крест как на личности. Вероятно, он сможет состоятся в иной ипостаси. Ведь, как мы с вами уже знаем, чтобы служить на благо общества, необязательно быть в политике. Достаточно быть просто разносчиком газет или, к примеру, продавцом пирожков, – он улыбнулся. Пэдкинс понимающе улыбнулся ему в ответ. Потом мистер Шайн спросил:

– Поужинаете со мной? У меня тут осталось несколько пирожков и… мятный чай!

– Не откажусь, сэр. Спасибо.

И оба расположились на скамье возле пирожковой лавки. Они сидели молча, попивая ароматный чай и закусывая пирожками. Они смотрели на небо, в котором уже начинали мерцать отдаленные звёзды. Через несколько минут Пэдкинс прервал молчание:

– И всё-таки, как вы думаете, мы единственные во вселенной?

– Сложно сказать, Пэдкинс. Но мне хочется верить, что нет. Что где-нибудь там, далеко-далеко, может, среди тех сверкающих далёких звёзд есть звезда по имени… даже не знаю… Солнце!

– Аха-ха-ха! Ой… простите! Солнце?

– Вам не нравится?

– Странное название.

– Да, странное. Но звучит, по-моему, красиво.

– Ну ладно, – сквозь улыбку согласился Пэдкинс, – пусть будет Солнце!

– Да. А вокруг этого Солнца кружится какая-нибудь маленькая-маленькая планетка, пусть даже меньше нашей…

– Земля! – поспешил придумать ей название Пэдкинс.

– Земля? – Мистер Шайн улыбнулся.

– Ну, раз уж мы фантазируем со странными названиями.

– Хорошо, Земля. И вот на этой Земле существует общество, чем-то похожее на наше, только, может, более, или менее развитое. Может, эти существа… Кстати, как мы их назовём?

– Может, люди?

– Окей. Люди. Может, эти люди ещё не умеют путешествовать на соседние планеты, но, по крайней мере, стремятся к этому. И они так же, как мы, стремятся к любви и счастью, насколько у них хватает сил и опыта…

– Да, но ведь наука пока не обнаружила подтверждение существования иных космических цивилизаций?

– Но ведь и опровержений тоже нет? Ведь если представить масштабы вселенной, хотя бы попытаться представить, то, чтобы говорить наверняка, что мы единственные во вселенной, нужно заглянуть в каждый уголок этой вселенной, что, как вы понимаете, пока не представляется возможным. Ведь только тогда можно утверждать про наше вселенское одиночество.

– Я тоже об этом думал, сэр. Но вот ведь какая мысль меня посетила: в наш с вами век мы ведь врядли станем свидетелями открытия иной космической цивилизации?

– Вряд ли.

– Так почему же нам так важно в это верить?

– Важно, Пэдкинс, важно. Ведь от этого зависит ограниченность или безграничность нашего мышления, которое очень сильно влияет на нашу повседневную жизнь. Ведь в жизни чаще преуспевает тот, у кого развито творческое мышление. А что такое творческое мышление, как не безграничность? Вы ведь наверняка замечали, Пэдкинс, когда начальство даёт вам задание и при этом ограничивает исполнение во времени, то качество вашего исполнения оказывается, мягко говоря, средним? Потому что вы спешите, боитесь не уложиться в срок, и поэтому совершаете множество ошибок.

– Да, сэр, именно так. Ох, если бы все начальники это понимали!

– Но если вам дать на исполнение время, не ограничивая его жёсткими рамками? Дать вам то время, за которое вы управитесь естественным образом, свойственным только вам, и никому более.

– Давать каждому человеку время, исходя из его личных способностей?

– Да, Пэдкинс! Представляете, какой должен быть уровень интеллекта у человечества, чтобы реализовать такой индивидуальный подход на практике?

– Ох, да, сэр…

– Ведь еще Шуша Брандабуди говорил, что на самом деле человечество находится в младенческой стадии своего развития. И в этом смысле вполне возможно, что на какой-нибудь другой планете существует общество, которое уже смогло реализовать на практике такой тонкий индивидуальный подход, вместо того, как это делается у нас: тупо финансировать повышение рождаемости, надеясь количеством вырваться в лидеры. Но дело не в количестве людей, а в качестве их индивидуальности.

– Согласен, сэр. Но ведь, исходя из того же индивидуального подхода, толпа никогда не придёт к такому выводу, к такому выводу может прийти только личность. – В этот момент Пэдкинс начал мыслить как истинный шушистский ученик, который перестаёт бояться и стесняться собственных мыслей. – И поэтому, как ни крути, для этого должен в какой-то момент истории родиться некий лидер, который поможет обществу понять логику индивидуального подхода.

– Кажется, я уже понимаю, к чему вы клоните, Пэдкинс…

– Да, сэр. Ведь, допустим, нам повезло, что на нашей планете когда-то родился Шуша Брандабуди, и своей мудростью помог людям обратиться не к богам, а к самим себе. Но как быть обществам, к примеру, на других планетах, если им не повезло с таким лидером? Ведь тогда такие общества обречены на вечную внутреннюю борьбу?

– Нет, Пэдкинс. Не обречены. Ведь что, по сути, сделал Шуша Брандабуди? Он просто понял законы жизни. А законы жизни (я здесь подчеркну – не законы физики или химии, а законы жизни, это разное) одинаковы на любой планете и действуют для всей вселенной. И постичь их способен каждый. А самый главный закон жизни звучит примерно так: «Жизнь нам дана не для того, чтобы отыскать какой-то предустановленный смысл жизни, она нам дана для того, чтобы создать собственный смысл». И в этом смысле – любой человек рождается со способностью быть лидером, ведь быть лидером не означает быть лучше других, быть лидером означает быть в гармонии с другими. Так что я даже не сомневаюсь, что на любой другой планете, где развиваются сложные формы жизни, рано или поздно обязательно родится такой лидер. И на этой же нами воображаемой Земле, вероятно, когда-то уже существовал или ещё только будет существовать такой лидер, которого звали или будут звать, разумеется, по-другому, допустим, чтобы не заморачиваться – Будда.