Алексей меня любит, а я и дальше буду позволять себя любить. Ради папы. Все ненужные эмоции скомкать в комок, как лист бумаги, затолкать подальше в чулан и закрыть на амбарный замок.

Миронов не смотрит на меня. Просто выходит с Алексеем за дверь не прощаясь. В душе щемит ощущение, будто мы больше не увидимся. Мне вдруг становится очень холодно, и я обнимаю себя за плечи. Чувствую подступающие вновь слёзы. Но видимо, за сутки их вылилось столько, что глаза лишь слегка увлажнились, не пролив ни одной слезинки.

Входим с мамой на кухню. Осматриваюсь и вижу: на подоконнике стоит красивая коробка с огромным бантом. Перевожу взгляд на маму. Та встаёт позади меня и приобнимает за плечи.

— Ну же! Дочь, давай скорее открывай! — в нетерпении, слегка теребит мои плечи.

Беру коробку и принимаюсь развязывать бант. На дне лежит аккуратная синяя папочка. Достаю её и открываю. В ней находятся документы и билеты. Начинаю бегать глазами по строчкам, и чем дальше читаю, тем сильнее начинает биться моё сердце. Прижимаю кулак ко рту и закусываю сжатый в нём указательный палец. Издаю болезненный стон. Боже, это документы на лечение папы в Израиле в одной из лучших клиник! Беру в руки билеты. Два для родителей в Израиль. Ещё четыре для меня и Алексея в Португалию на одну неделю. И последние билеты для меня в Израиль на неделю. Не могу это осознать. Лёша… Неужели он это сделал ради меня?

Поворачиваюсь к маме и дрожащими губами говорю:

— Мама, папа правда поедет в Израиль? Я... Я не могу в это поверить! Как Лёша это устроил? Так быстро! И ты, ты тоже будешь с отцом. Видела? Видела же, билеты ваши только в один конец! — кладу папку на стол и запускаю руки в волосы, прочёсывая назад.

— Да, это всё правда! А свои билеты ты видела? После твоего выпуска вы летите на неделю в Португалию на отдых. Какая там красота, океан. М-м-м… — тянет мама и складывает вместе ладони, поднося их к губам.

Ненадолго замираем, а потом бросаемся друг другу в обнимашки.

Алексей возвращается через полчаса. Мы к этому времени заметно успокоились и накрывали поистине шикарный стол.

— Оу, у нас праздник! — удивляется Лёша.

— Конечно! Любимый зять приехал, — искренне радуется мама. — Так ещё и с такими подарками! Спасибо Лёшенька, — пускает одинокую слезу. — Ты просто не можешь себе представить, как мы тебе благодарны за всё.

— Ян, ну как тебе сюрприз? — Алексей ждёт моей реакции и пристально всматривается в мои глаза.

— Честно? Я просто в шоке! Я безумно счастлива, ты не представляешь, как много это значит для меня, для всех нас, — ощущаю, как волоски на теле встают щёткой, а в груди нарастает трепет. — Спасибо… — подхожу и искренне обнимаю мужа.

— Бельчонок, ты же меня знаешь. Всё, что я делаю, всё ради тебя. Ради нас и нашего будущего, — на последней фразу делает значительный нажим в интонации.

— Ой, ребятишки, хватит! — мама обмахивает лицо руками. — Я сейчас разрыдаюсь, — и правда, слёзы, теперь уже струйкой потекли из её глаз. — Ну вот, довели мать!

— Спасибо, Лёш, — переливаюсь шёпотом и утыкаюсь носом ему в грудь.

В этот трогательный момент раздаётся звонок в дверь. Отрываюсь от Алексея, перевожу взгляд на маму.

— Мы кого-то ещё ждём? — голос Алексея приобрёл напряжённые нотки.

— Пойду посмотрю, кого там ветром надуло, — мама утирает слёзы и уходит в прихожую.

Я совершенно забыла, что Пашка обещал приехать. И вот, сейчас он стоит перед нами. Весь запыханный, как будто галопом бежал сотню километров.

— Привет родня! — с одышкой приветствует всех. — Алексей, и даже ты здесь! — тянет ему руку.

— Привет, малой, — Алексей протягивает руку в ответ. — Знал бы, что и ты поедешь, подхватил бы.

— Да-а ладно, ничего страшного, — тянет добродушно Пашка. — Я на электричке, в целом быстро добрался.

— Ну, ясно, — Алексей выставляет одну руку в сторону кухни. — Так, давайте Павла накормим и поедем в больницу, — хмурится, глядя на часы.

В больницу приехали всем семейством. К счастью, в палату нам разрешили зайти всем скопом. Внутренний интерьер совершенно не радовал глаз. Некогда зелёные стены давно потеряли внешний вид, и теперь их украшали многочисленные пятна и сколы. На окнах не было ни занавесок, ни жалюзи, вместо этого пациенты, видимо, сами приклеили на окна газеты, чтобы хоть как-то спрятаться от солнца. Кровати также давно пора списать и заменить новыми. У каждой кровати, небольшая тумбочка. В маленьком помещении находилось пять пациентов, отчего стояла жуткая духота. Глядя на всю эту картину, Белов сморщился, не скрывая своего отвращения. После чего вышел, но через некоторое время вернулся в сопровождении врача.

Лёша стоял в проходе в палату и беседовал с доктором. Постоянно уточнял какие-то вопросы, а мы с мамой и братом просто не могли отойти от кровати отца. Сидели рядом с папой и говорили на отвлечённые темы, стараясь держать позитивный настрой.

— Родственники, а теперь давайте закругляться, потому что Виктор Иванович будет готовиться к переезду, — прерывает наш разговор, расплываясь в улыбке, Алексей.

— Почему? — хмурюсь. — Ещё же рано, — перевожу удивлённый взгляд на доктора.