В итоге ему ничего не остаётся, кроме как сдаться.

Глеб утыкается в тарелку и молча поглощает еду. Ну хоть с аппетитом. Значит, нравится, — делаю про себя вывод и снова улыбаюсь. Смотрю на него и открыто любуюсь. Скольжу взглядом по взъерошенным волосам, лёгкой небритой щетине, манящим губам, чёрной футболке, которая оттеняет его глаза, делая их ещё темнее, татуировкам на сильных руках. Он хорош. Безумно хорош. Даже несмотря на звериную, дикую ауру, которая так и кричит: “Осторожно! Опасность!”.

Хоть сейчас он старается вести себя по рабочему регламенту — нейтрально. Но мне кажется, что Глеб злится, а ещё обижен. И это несколько удивляет. Такое ощущение, что я ему не безразлична, но это полнейший бред, учитывая наличие у него девушки. От воспоминания о ней становится очень неприятно. Потом на ум приходит мысль, что Миронов просто ужасен. Как можно целовать другую, когда у тебя такая красивая и сексуальная девушка? Обидно за неё и за себя почему-то тоже. Хотя со мной, это, конечно, отдельная история…

От этих мыслей меня отвлекает звук входящего сообщения. Глеб, наконец, отрывается от еды и с подозрением смотрит на телефон в моих руках.

С/Б: Привет, моя Златовласка! Через два дня приеду. Ты как? Рапунцель сможет сбежать из тёмной башни?

Саша, как обычно, в своей манере. От его сообщения невольно улыбаюсь. Но тут же вздрагиваю и смотрю на Миронова. Он сканирует меня взглядом. Ну и пусть! Может, я с Алексеем переписку веду. И с полным пофигизмом на Глеба возвращаюсь взглядом к телефону.

Яна Белова: Привет! Постараюсь.

С/Б: С тобой, Глеб?

Яна Белова: Да.

С/Б: Ммм, любимчик моего братишки. Самый верный из его псов. Глеб с тобой двадцать четыре на семь?

Яна Белова: Несовсем. Он остановился в доме напротив моего. Поэтому теоретически, заметить меня, выходящей из подъезда, не составит труда.

С/Б: А нам этого не надо. Лёшенька не переживёт. Он у меня нежный и ранимый братик с неустойчивой психикой.

Яна Белова: Саша, прекрати! Не перегибай.

С/Б: Воу! В тёмной башне произошло потепление?

Яна Белова: Не в этом дело. Давай ближе к делу. Глеб может меня увидеть, вот в чём проблема.

С/Б: Подъеду на такси к подъезду. Выскочишь из дома, и я тебя украду. Вряд ли он ожидает от тебя побега.

Многого же ты не знаешь, Саша.

Яна Белова: Хорошо, рискнём. Пока-пока!

С/Б: Давай, Златовласка.

Сразу стираю переписку и откладываю телефон в сторону. Глеб всё ещё прожигает меня взглядом. Челюсть сжата. Вилка в руке того и гляди сломается пополам от его нажима.

— С кем? — кивая на телефон, задаёт вопрос.

— А ты не переходишь границы? — злюсь и железным тоном отвечаю ему.

— Яна! — сводит брови у переносицы.

Притихшая до этого момента мама, разрывается между нами взглядом.

— Яна! — тут уже и она будто на защиту Глеба встаёт. — Ну нельзя же так грубить.

Закусываю щеку. Обида хватает за горло. Встаю из-за стола и выхожу из кухни, бросая по пути:

— Как закончишь с едой, можешь быть свободен.

Слышу за спиной, как ударяется об стол вилка и следом извинения Миронова перед мамой.

Практически безвылазно провожу в своей комнате два дня. С Глебом только стандартные отписки по телефону, что у меня нет никаких планов, кроме учёбы. Но он всё равно стабильно на завтрак, и ужин приходит к нам. Понятное дело, чтобы контролировать моё местонахождение. В эти моменты я не выхожу навстречу и не сижу с ним на кухне. Только здороваюсь, когда проходит мимо моей комнаты.

Вечером второго дня моего затворничества приходит сообщение.

С/Б: Привет, мой ангел. Всё в силе?

Яна Белова: Привет. Да, всё в силе.

С/Б: Отлично.

Яна Белова: Мне страшно.

С/Б: Да ну, ты брось это.

Яна Белова: Глеб у нас завтракает и ужинает. Можно встретиться только в окно, когда его нет.

С/Б: Без проблем. Пиши время и адрес.