— Две причины… — Он подошел чуть ближе, и до меня донесся его чистый, манящий аромат, как кипарисы под дождем. — Первая — не твое дело. А вторая, потому что ты не хотела, чтобы тебя выбрали. Это меня заинтриговало.

— Почему? — Я зашипела, выпрямляя спину.

— Потому что, как бы люди ни пытались притвориться, что они выше отказа от своей драгоценной морали, они редко упускают шанс получить привилегии. Ты, однако… — Он издал ироничный смешок, который пронзил меня до глубины души. — Ну, ты либо глупа, либо у тебя больше твердости характера, чем у большинства людей, которые заходят в королевский дворец.

— И какая тебе от этого польза? — Спросила я сквозь зубы.

— Ты достаточно скоро узнаешь. — Он пожал плечом и сделал еще один шаг ближе, его запах проник в мои легкие. Что-то в этом заставляло меня довериться ему, ослабить бдительность и поделиться с ним своими секретами. Поддаться его чарам было самым опьяняющим искушением, но моя ненависть поднялась ему навстречу, борясь с воздействием этого отвратительного существа.

Он протянул руку, взяв прядь моих темных волос между пальцами и рассматривая ее, как будто имел право прикасаться ко мне. Как будто я действительно была его собственностью, и хотя я всегда знала, что мое тело мне не принадлежит, когда дело доходило до этого, я никогда не чувствовала этого так глубоко, как сейчас.

— Просвети меня… — промурлыкал он, его взгляд переместился с моих волос прямо в глаза. В мою чертову душу. — Почему ты сегодня вышла в зал с видом бунтарки?

— Может быть, я одна из них, — честно прошептала я, позволяя ему увидеть борьбу в моих глазах, мои мечты об убийстве его вида за все, что они сделали с моим.

— Тогда мне повезло, потому что бунтарка — это как раз то, что мне нужно. — Он взял меня за подбородок большим и указательным пальцами, его хватка была грубой и ужасающе сильной. Он осмотрел меня, но я не позволила ему увидеть, как меня потрясло прикосновение ледяных рук вампира к моей коже. Но внутри мое сердце трепетало, как крылья обезумевшей птицы, пока я пыталась сохранять спокойствие, изо всех сил стараясь не показывать страха на своем лице.

— Мои братья выбрали симпатичных котят, чтобы развлечь их, поиграть в их маленькую игру, но я ввожу в соревнование дикого котенка, чтобы вызвать некоторый хаос. — Он мрачно улыбнулся, наконец отпуская меня, и моя ненависть к нему еще глубже вонзилась в мою грудь. — О, не смотри так печально, бунтарка, если ты мне подыграешь, может быть, я отправлю тебя обратно в свинарник к остальному бекону.

Огонь поднялся к моему горлу и вырвался изо рта: — Меня зовут Монтана! И я не свинья. Я могу быть твоей пищей, но ты был бы никем без людей, так что, может быть, тебе стоит проявить к нам немного уважения, ты, высокомерный засранец.

Папа рассказывал мне, что когда-то люди питались животными, и то, что я сама вела такой образ жизни, заставило меня более чем сочувствовать им. Я никогда не смогла бы есть плоть и кровь другого существа; это сделало бы меня такой же, как они. Эти бездушные твари.

Я ждала наказания от Эрика, уверенная, что оно последует. Я мечтала вот так накричать на кого-нибудь из Элиты, увидеть осознание того зла, которое они совершили. Какую-то жалость, или сожаление, или что-то еще.

Глаза Эрика были темными и пустыми, ни намека на сожаление не промелькнуло на его красивом каменном лице. Ему было все равно, как обращаются с людьми. Все, что его волновало, — это то, что наша кровь каким-то образом попадет в его желудок.

Я кипела, я свирепо смотрела, я пыталась увидеть хоть какие-то эмоции на его точеных чертах, но все было напрасно.

Он ухмыльнулся, плавно поворачиваясь ко мне спиной и направляясь к выходу, позволяя мне по какой-то неизвестной причине остаться безнаказанной из-за моей грубости.

— Эй, бунтарка? — Он оглянулся через плечо, когда его рука легла на дверную ручку. — В следующий раз, когда захочешь ранить меня, не утруждай себя тем, чтобы целиться мне в сердце. Оно непробиваемо ни для тебя, ни для кого бы то ни было еще, и оно давно перестало чувствовать. — Он посмотрел на меня ледяным взглядом, показывая истинное чудовище, скрывающееся под ним, в его остекленевших глазах не было вообще никаких эмоций. — Просто делай, как я говорю, и я отправлю тебя обратно в ту Сферу, из которой они тебя вытащили. Ты не обязана вести себя хорошо для других, но для меня ты будешь вести себя хорошо. А если нет, то увидишь меня воочию — чудовище, которого ты так сильно боишься, из-за которого твое сердце так трепещет. Если ты думаешь, что можешь догадаться, какое зло скрывает моя внешность, уверяю тебя, ты даже не можешь представить себе глубины злодейства, скрывающегося под этой маской.

Дверь между нами захлопнулась, и я бросилась на нее, ударив кулаком по нетронутому дереву. Я зарычала от гнева, когда мои пальцы сжались, и костяшки пальцев пронзила боль.

— Надеюсь, ты подавишься своей следующей порцией крови, кусок дерьма!

Он не ответил, но, должно быть, услышал меня, и это принесло мне, по крайней мере, некоторое удовлетворение.

Я посмотрела на свою распухшую руку, встряхнула ее и начала расхаживать по красивой комнате, не переставая думать о его угрозе. Я не хотела признаваться, что была потрясена, но известие о том, что он привел меня сюда, чтобы поиграть в какую-то свою извращенную игру, подогрело мое беспокойство.