– … а дорога туда длинна и полна опасностей, так что без опытного воина вам не обойтись. Я – гроза Подземелья, сильный, ловкий, отважный, мои резцы…

Барриор не привык общаться с говорящими крысами, поэтому немного стушевался. Колцуна же справедливо полагала, что если у мужика непомерно раздуто самомнение, человек он или животное – разница невелика.

– Давай ближе к делу, – сказала она.

Крысобой обиделся, но продолжил:

– Я знаю, как сократить путь. Возьмите меня в отряд, и я покажу. Но с одним условием!

– Каким?

– Пусть рыцарь возьмет меня в оруженосцы.

– Кто? Кем? – тут и Колцуна потеряла дар речи.

– Да рыцарь же, – крысобой мотнул мордой в сторону Барриора. – Небольшая формальность, не более. Доблести во мне больше чем в десятке рыцарей, но дворянства я пока не имею. Мне надобно пройти через служение настоящему рыцарю, и, совершив на его глазах подвиг, я заслужу меч и шпоры. Не облаченный рыцарской честью я не смогу явиться ко двору Тридцатиглавого Короля и предложить свои услуги.

– Тридцатиглавый Король? Это еще кто такой? – Барриор беспомощно посмотрел на Колцуну. Градус бреда все повышался.

– О, это великий король нашей расы. Его трон в глубине Подземелья сияет как маяк для всего крысиного рыцарства.

– Крысиное рыцарство! – ахнул Барриор.

– Проводник нам пригодится, – осторожно сказала цыганка.

Барриору стало плохо. Проводник… Зверь-оруженосец… Какой-то Тридцатиглавый Король… Крысиное рыцарство… Все это не укладывалось в его бедной голове. К тому же, никаким рыцарем он не был. Но ведь и крысе им никогда не стать? Так что какая разница?

– Да… я рыцарь, – медленно сказал он, пытаясь вспомнить полузабытые романы. – Принимаю твои услуги в качестве оруженосца. Будь верным и честным, заслужи своею отвагой… эм… честь вступления в славные ряды… крысиного паладинства.

– Добро, – лаконично ответил крыс.

– А как прикажешь называть тебя, отважный оруженосец? – поинтересовалась Колцуна.

– Ну… мне казалось, боевые прозвища должны давать товарищи по оружию, после совершения подвигов, поэтому… ну…

Колцуна внимательно посмотрела на внезапно засмущавшегося зверя.

– Не валяй дурака, ведь ты сам давно придумал, верно?

– Ну…

– Говори уже!

– … … … Разрушитель Миров.

Молчание.

– Что ты там верещал, когда я тебя схватил? – спросил Барриор. – «йииип», как-то так?

– Это мой боевой клич.

– Будешь Йипом.

– Йип Разрушитель Миров?

– Просто Йип.

– Йип Могучий Воитель Нижнего Яруса?

– Йип Крысобой, максимум.

– Годится.

***

Ноктич бездумно брел по деревне. Во время ходьбы все его мысли уходили в волокна мышц и сухожилий, чтобы они переставляли ноги. Шаги дерганые, рваные. Ненужные сейчас части тела болтаются как попало. Сам не осознавая, добрался до памятника. Остановился.

– …была бы до неба забота! – закончил Ноктич вслух мысль, начатую еще до начала передвижения, и посмотрел на статую.

Бессмысленное сочленение всевозможного мусора, хлам эпохи, которому попытались придать вид человека. Ненужный. Ветхий. Забытый. Символ космической печали, созданный из обломков никому не нужных святых и неизвестных героев. У его подножия желтели в безмолвной тоске бессмертники.

– Скучаешь, поди, вояка? Али тебе про сынка моего рассказать?

Пустой шлем, заброшенный на самую верхушку, выглядел заинтересованным.

– Сорванец был, озоровал, конечно, но степенно озоровал, не как другие… То мне чудно, что и он мертв, и я мертв, а все как-то не вместе мертвы, а наособицу, что непорядок. Ведаешь ли, что я души в нем не чаял? То-то. Грущу о нем сильно, брат статуя. А имя, оказывается, я позабыл, а теперь вот вспомнил. Звали его…

Статуя не перебивала, покорная чужому несчастью, и Ноктич, постепенно увлекаясь, наконец-то рассказал ей все. Все.

Приложение

Сказание о Тридцатиглавом Короле

Собрались однажды три десятка, да три мильона крыс и совет устроили: надоела им анархия и безвластие. Жрец им сказал: ищите царя, но не промеж вас, а за горами, за лесами, за равнинами. Пошли тогда три десятка, да три мильона крыс искать царя. Исклевали их совы, покусали лисы, пожрали отвратительные человекоподобные носороги. Но звезды были нежны к ним и привели оставшихся из огромной стаи, привели тридцать измученных боями и лишениями крыс к безграничному озеру. И в черном отражении, где мерцали звезды, где мерцали их глаза, они увидели того Короля, коим они и стали.