А потом меня грубо выдернули из размышлений:

— Снова вы, Элис. Позволите составить компанию, или опять будете делать вид, что пришли сюда случайно? — я подняла голову от давно опустевшей бутылки пива и увидела Тома.

Снова в белом костюме. Почему-то от цвета его одежды у меня начала побаливать голова, но я была не в состоянии играть и пытаться от него избавиться, так что просто махнула рукой:

— Присаживайтесь, если вам так хочется, — бросила я устало. — Что на этот раз?

Он дружелюбно улыбнулся, заглядывая мне в глаза:

— Хотел извиниться. В прошлый раз я довольно грубо влез в вашу личную жизнь, и был в этом неправ. Позволите заказать вам выпить в качестве компенсации?

Я подумала было, что это звучит абсурдно: с того разговора прошло достаточно времени. Но… этому человеку, единственному среди местных белых мужчин, доверял Скала. Даже заставил меня пообщаться с ним в первый раз, хотя ему не было свойственно давить на друзей. Что может случиться, если я позволю Тому этот дурацкий вежливый жест? Пусть заказывает, если ему так проще.

И я согласилась:

— Если вам этого так хочется — заказывайте. Но я не держу на вас зла. Та девочка погибла, а разговор я уже успела и вовсе позабыть, — изображать Элис не было ни желания, ни сил.

— И тем не менее, это было не слишком культурно с моей стороны, — заметил он, и я ощутила, как ноют виски. С чего у меня так часто стала болеть голова, интересно?

— Возможно, — не стала спорить я.

Том не изменился с нашей последней встречи. Все такой же выраженно-интеллигентный, в белом костюме, в очках с черной квадратной оправой, и с участливым выражением, как будто приклеенным к лицу. Интересно, он всегда такой, или только когда пытается пообщаться со мной?

Пока я об этом думала, он успел сходить к барной стойке и заказать какой-то коктейль. Принесли его в рекордные сроки, причем, хотя это снова была та девушка, что меня встретила, на сей раз она была мила и приветлива, и в ее речи не было даже малейшего следа сарказма. Видно, меня тут все же считают более-менее своей из-за давнего знакомства с владельцем клуба, а перед Томом она не стала демонстрировать свой норов. Можно ли считать, что она ему не доверяет?

Девушка поставила на столик два совершенно одинаковых бокала «Маргариты», и я поморщилась: никогда не любила коктейли. Но Том поднял свой и произнес нечто вроде тоста:

— За маленькое примирение, — с какой-то внезапной веселостью сказал он.

— За примирение, — решила согласиться я, и выпила из своего бокала залпом. В голове промелькнула мысль: с каких пор я пью незнакомые напитки сразу и до дна? Странно даже, что такое желание возникло.

Практически сразу после этого головная боль стала невыносимой, а потом я поняла, что падаю прямо лицом на столик. Но я успела услышать, как Том произнес совершенно не своим, злым голосом:

— А я предупреждал. Жаль, ты мне понравилась, детектив.

После этого на меня навалилась полнейшая темнота.

Сначала я подумала, что просмотр документов в клубе Скалы мне приснился, и я лежу в своей кровати в номере. Не открывая глаз, я постаралась потянуться, но у меня не получилось. Я просто не могла двинуться. И только после этого, с трудом, я распахнула глаза. И не увидела ничего, кроме кипенно-белого потолка. Не в отеле.

А спустя пару мгновений до меня дошло, что я связана. Или, вернее будет сказать, привязана. Очевидно, к кровати, за руки и за ноги. Поза получалась вульгарнейшая, голова по-прежнему болела, и мне очень захотелось немедленно проснуться. Губы пересохли, во рту — ночевали кошки, и сердце заколотилось, как безумное. Но голова оставалась на удивление ясной.

Я зажмурилась и постаралась сделать какое-то усилие воли, чтобы очнуться в номере, но вместо этого начала вспоминать. Клуб Скалы, пиво, потом коктейль от Тома… Том! Неужели все это время маньяком был человек, который постоянно крутился рядом со мной, а я его пропустила?!

Вот этот… щеголеватый странный тип, который пытался «открыть мне глаза» на связи моего «мужа», да? И ведь это же даже логично в какой-то степени. Какого нормального человека вообще интересует, кому там изменяют туристы и изменяют ли вообще? Все это время ответ был на поверхности!

У меня раскалывалась голова, во рту была дикая сухость, руки и ноги противно ныли из-за того, что меня привязали к кровати, но обида от осознания собственной глупости настолько разъедала, что хотелось найти его и загрызть. Особенно если учесть, что я, судя по всему, была обнажена и прикрыта каким-то куском ткани, отдаленно напоминающим одеяло.

Я снова открыла глаза и снова увидела в первую очередь белый потолок в трещинах. Здесь, где бы это «здесь» ни было, царил полумрак, но я попробовала слегка приподнять голову и осмотреться.