До нужного кабинета они дошли быстро. Когда наставник открыл дверь, он жестом указал Джане внутрь, и она спокойно вошла. Однако, к своему удивлению, лишь в этот момент она заметила насколько огромен был этот мужчина. Чтобы войти, ему пришлось нагнуться и слегка развернуться полубоком — подобные узкие двери явно были не для него.

— Если они подадут жалобу, — заговорил наставник.

— Не подадут, — резко перебила Джана.

Мужчина, услышав этот уверенный ответ, повернулся к ней лицом и сразу спросил:

— Почему ты так думаешь?

На лице Джаны читалась непоколебимая уверенность в себе. Она смотрела в глаза наставника, отправленного самим королем, и почему-то не чувствовала себя напуганной, хотя опасаться его определённо стоило.

— Потому что, — выдохнув, заговорила она, — жалкие людишки, которые занимаются дискриминацией по принципу наличия богатства и власти, никогда не сделают того, что может опорочить их собственную репутацию. Они слишком зациклены на том, чтобы оставаться идеальными в глазах окружающих.

Наставник был удивлен подобному ответу. Отчасти эта фраза была верной. Аристократы были настолько зациклены на своей репутации, что иногда поступали абсолютно нерационально и даже глупо. Чистокровные из них никогда не стали бы подставлять себя под недобрый взор общественности.

Пока наставник думал, Джана развернулась. Она чувствовала себя так, будто бы этот разговор уже практически был закончен.

— А если вы такой же, как и остальные учителя здесь, — заговорила она, направляясь к двери, — тогда и вы будете молчать об этом.

— С чего ты взяла, что я такой же?

Одной рукой схватившись за ручку, Джана на мгновение остановилась. Она повернулась к наставнику лицом и посмотрела в его спокойные глаза. В это мгновение в ее голове пронеслись десятки эпизодов, свидетелем которых она стала. Ее брат, в одиночку тренировавшийся на поле. Другие ученики, шептавшиеся за их спинами. И этот самый наставник, который никому ничего не говорил.

— Настоящий учитель, — четко проговорила Джана, — не будет игнорировать ученика только потому, что он не знатного происхождения. И уж тем более он не будет ставить его в спарринг с какой-то там куклой на протяжении нескольких месяцев подряд.

От подобного ответа у мужчины округлились глаза. Джана сразу ушла и тихо прикрыла за собой дверь, а он, оставшись на прежнем месте, в своем кабинете, задумался о случившемся. По ее словам стало ясно, что как минимум несколько месяцев она наблюдала за ним. Наблюдала за ними всеми.

Как и Джана, он невольно стал свидетелем этого разговора. Он и раньше слышал перешептывания в отношении мальчишки-белой вороны, но все предыдущие разы не звучали так же мерзко как этот. Однако, если бы в прошлом он сразу прекратил распространение этих разговоров, разве сейчас все дошло бы до такого?

Глубоко выдохнув, Кальт Феран — королевский рыцарь из алмазного легиона, прислонился к столу. В этой академии его сейчас держало только одно: приказ правителя. Кандидаты считались таковыми не просто так. В академии они оттачивали навыки, а также проявляли свои лучшие качества для того, чтобы в будущем заслужить свое место в каком-либо из легионов. Кальт должен был помочь им в этом, и в конце года рекомендовать лучших из лучших командующим легионов. Однако работенка эта была очень муторной. Возиться с новичками — такая работа подходила далеко не всем. Вот и он от своего пребывания здесь чувствовал все больше разочарования.

Подняв взгляд в сторону закрытой двери, Кальт невольно вспомнил выражение лица Джаны во время сражения. Это было плохое выражение. Восторг, азарт, радость — такие эмоции никогда не должен испытывать воин на поле боя. Будь она кандидатом, ее он бы никогда не порекомендовал. Но и тех мальчишек, которые вынашивали столь коварные и мерзкие планы, он тоже никогда не порекомендует.

«Ходили слухи, что эти дети оказались здесь незаслуженно, — про себя размышлял Кальт. — Что за них замолвили слово и пропустили даже без вступительных экзаменов. Если это правда, тогда то, что такой человек хочет стать кандидатом в рыцари — позор. Такой человек непременно должен понять, что в этой жизни ничего нельзя добиться просто так. Игнорирование — простой способ показать, что на меня не действует влияние его семьи, какой бы она ни была».

Снова выпрямившись и повернувшись к окну, которое выходило прямо на тренировочную площадку, Кальт заметил, что больше там никого не было. Даже те побитые мальчишки, которые должны были заниматься подготовкой инвентаря к следующей тренировке, просто сбежали, бросив все.

«Но что, если я ошибся? Тогда, получается, что здесь никогда и не было тех, кто оказался в академии незаслуженно?»

Эта тренировка, казалось бы, ничем не отличалась от всех прочих. На площадке находились новички военного класса. Так как они были первокурсниками, — на деле, всего лишь детьми, — до становления официальными кандидатами им еще предстояло пройти долгий путь. Но уже сейчас среди них можно было открыть новый таланты.