Подойдя к чайному столику, на котором лежало все для небольшого чаепития, Арлин приподнял поднос в своих руках и осторожно начал составлять все на него.

— Потому что в то время он казался мне выдающимся человеком. — Дворецкий отвечал честно, даже не раздумывая над ответом. — Сами посудите: он прибыл из чужеземных территорий, основал свою компанию и быстро начал набирать обороты. Он помогал бедным, участвовал в развитии и строительстве северных кварталов Церцеии, которые сейчас считаются самыми элитными. А еще первые школы для крестьянских детей открыл именно он. Без него ни один простолюдин в Церцее не знал бы грамоты. Тогда очень многие интересовались им и опасались его.

Переведя взгляд на дворецкого, Шадид внимательно посмотрел на него. Он понимал, что все это было правдой. В то время, когда его отец владел этой компанией, у власти стоял предыдущий король, который тогда опасался подобных действий. По мнению прошлой власти возможность получать образования должна была быть только у аристократов, а иначе люди могли бы поднять бунт. Только сейчас, в современное время, отношение к образованию и простолюдинам начало меняться. Новый король, свергнувший своего отца почти сразу после пропажи Амира, принес в мир новые идеи и начал наделять властью тех, кто обладал талантами, а не богатой родословной.

— Но потом он просто все бросил и сбежал, — разочарованно отвечал Шадид. — Несмотря на его заслуги, этот поступок довольно низкий, правда?

— Даже я не знаю, что творилось у него в голове. — Закончив с собиранием посуды, Арлин выпрямился и устало посмотрел на господина. — Перед исчезновением он был постоянно на нервах. Он не спал, бормотал что-то себе под нос и все время смотрел на башню. Быть может, он и не хотел уходить на долго?

— Просто вошел в башню и умер? Надеюсь на это. — Плавно оттолкнувшись от дивана, Шадид встал и выпрямился. — Иначе получится, что он просто забыл про нас и все время шлялся где попало.

Арлин натянуто улыбался. Это был далеко не первый раз, когда его новый господин заводил разговоры о прошлом, и всякий раз это было довольно мучительно.

Внезапно Шадид, развернувшись лицом к помощнику, спросил:

— Я понимаю, почему ты последовал за нашим отцом, но почему ты все еще тут? Прямо сейчас я даже не могу платить тебе столько, сколько стоит. Ты заслуживаешь большего, и если уйдешь от нас…

— Я считаю это своим долгом, — четко ответил Арлин, намеренно не позволив договорить. — Да, господина нет сейчас с нами, но бросить дело, в котором я когда-то принимал непосредственное участие, я не могу. И вас бросить тоже не могу, ведь в моих глазах вы, юный господин, стали достойным приемником.

— И самым глупым.

Арлин снова улыбнулся, но на этот раз уже искренне. Его даже забавляло то, что Шадид считал себя таковым, в то время как поступал он всегда лишь как умный человек.

— В бизнесе вообще сложно что предугадать, — спокойно отвечал дворецкий. — В последние разы ваши начинания прерывались внезапными обстоятельствами. Неурожай, нападение бандитов, намеренное давление со стороны других торговцев.

— Все эти проблемы были и раньше, но мой отец как-то с этим справлялся.

Арлин открыл рот, будто пытаясь возразить, но возразить у него не получилось. Здесь Шадид был действительно прав. Время, когда его отец строил всю эту компанию, было намного тяжелее нынешнего, но у него все равно все получалось.

Не зная, что можно ответить на подобное, дворецкий отвернулся и случайно заметил лежавший на стойке портрет. Удивительным ему показалось то, что небольшая картина в рамке не стояло. Она намеренно было перевернута и уложена так, чтобы никто не видел, что же там изображено.

— Вы снова опустили портрет? — не задумываясь спросил дворецкий.

Шадид также посмотрел на опущенный семейный портрет. Пусть сейчас он и не видел его, но в памяти этот образ был настолько четким, что забыть его даже при всем желании не получалось.

— Да, но, когда Джана придет, она снова поднимет ее.

— Тогда почему бы ее не спрятать?

— На фотографии есть не только наш отец, но и мать. Я не хочу стирать ее из своего прошлого.

Дворецкий снова посмотрел на своего господина, и заметил с какой болью тот косился в сторону портрета. Казалось, сам факт существования этой картины вызывал у него тревогу.

— Тогда почему вы не хотите поговорить со своей сестрой на эту тему? — продолжал расспрашивать Арлин. — Чтобы она перестала поднимать фотографии и говорить в вашем присутствии о нем.

— Она искренне любит отца.

— Но это причиняет вам боль. Почему бы не обсудить это с ней?

Шадид устало прикрыл глаза и на мгновение стих. Казалось, он даже не думал над ответом. Просто пытался перевести дух.

— Я не могу заставить ребенка возненавидеть собственного отца. Даже если я сам ненавижу его.