Мальчики обменялись взглядами на имена, которые были им такими же чуждыми, как имена цурани. Старый трактирщик заметил это и, улыбаясь, сказал:

— Моя мать из Родеза — отсюда и Пабло в честь моего деда, а отец — из Киннохайде, — добавил он, используя киннохманское название провинции Киннох. — Вот почему я Магуайр, а как я оказался владельцем таверны в самом сердце Великого Кеша — это уже другая история.

Он говорил с тем лилейным ритмом, который жители Кинноха придают своей речи, хотя говорил на кешианском.

— Мне понадобятся две комнаты, — сказал Калеб. — Или одна большая в конце зала, если она свободна.

— К сожалению, она уже занята одной знатной дамой и её дочерьми. — Он взглянул на мальчиков и добавил: — Лучше держитесь от них подальше, ребята, ведь они чистокровные кешианки.

Брови Калеба приподнялись в немом вопросе, а Магуайр притворился обиженным.

— Что, прекрасная леди не может навестить меня в трактире?

Калеб рассмеялся.

— Очевидно, что может, и ещё как.

Глаза Пабло заблестели, когда он продолжил:

— Я знаю, о чём вы думаете: если в городе столько великолепных трактиров, почему именно здесь? По правде говоря, не все они богаты и высокородны, хотя, — он обратился к мальчикам, — все они ведут себя так, будто состоят в родстве с императором. Даже самый низкий чистокровный кешианец по происхождению выше любого из нас! Эта леди приехала на Праздник Середины Лета.

— До него ещё целый месяц, — заметил Калеб.

— Они с дочерьми как раз сейчас покупают вещи. Я полагаю, её муж — губернатор или важный человек из одной из южных провинций, и он едет выразить почтение императорской семье или что-то в этом роде. Она ничего мне не говорит, так что пришлось собирать информацию по крупицам в течение последней недели. Они пробудут здесь некоторое время, так что… — он снова посмотрел на мальчиков, — если вы хотите сохранить головы на плечах, лучше держитесь подальше от них. У чистокровных кешианцев нет чувства юмора, когда речь заходит об общении их дочерей с простыми парнями.

Тад и Зейн обменялись взглядами, и Тад пожал плечами.

— Мы будем вести себя хорошо, — сказал он.

Калеб снова обнял их обоих за плечи и сказал:

— Я прослежу, чтобы так и было. А теперь давайте приведем себя в порядок и поедим. У меня есть одно поручение, которое я должен выполнить, а вечером сможем посмотреть город. Завтра начнем работать.

Тад и Зейн кивнули, понимая, что работа имеет два значения, и переживали из-за того, что одно из них может быть не столь очевидным.

* * *

Зейн указал пальцем.

— Посмотри на них.

Тад кивнул, и они подошли к торговцу, чей киоск был установлен у самой южной стены главного базара в районе Хаджана, нижнего города. Мальчики были в Кеше уже неделю и всё ещё не могли запомнить все улочки.

Каждый день они выполняли одно и то же задание, пока Калеб был занят своими делами. Они бродили по торговым кварталам города, обращая внимание на всё, что видели, а вечером рассказывали Калебу о том, чему стали свидетелями. Они сообщили, что изучали, какие товары можно было бы продать на севере Крондора, и объяснили, что они родом из Долины Грез, отсюда и их странный акцент.

Новизна кешианского города уже начинала исчезать, хотя они всё ещё легко отвлекались на проходящих мимо молодых жительниц. Обычаи одеваться варьировались от племенных нарядов с ног до головы, оставляющих открытыми только глаза, до почти обнажённой натуры охотников на львов Ошани, скотоводов Дингази и самих чистокровных кешианцев. Мальчики часто замирали в немом изумлении, когда мимо проходила темнокожая девушка инопланетной красоты, не обращая внимания на глазеющую северную молодежь. Но даже это отвлечение начинало ослабевать, по мере того как они привыкали к нему. Из пары несвоевременных приставаний к проходящим мимо девушкам в городе они узнали, что чужеземцев считают едва ли достойными вежливости, не говоря уже о дружелюбии. Калеб предупредил их, что Кеш — это империя, состоящая из множества народов, некоторые из которых были злейшими врагами других, и только железная власть императора удерживала их от открытых войн. Цивилизованность — это функция верховенства закона, а не общественная забота.

Зейн пригласил Тада следовать за ним к столику торговца и прошёл мимо лоточника, предлагающего прохладную воду со вкусом лимона из фаянсового кувшина, пристегнутого к спине. Мальчики были одеты в самую лёгкую одежду и всё ещё не привыкли к жаре.

Хотя им сказали, что в ближайшие месяцы в городе станет ещё жарче.

Среди предметов, которые привлекли внимание Зейна, была необычная группа религиозных икон. Некоторые из них были знакомы мальчикам, а другие — нет. Они рассматривали их под настороженным взглядом торговца, который был готов к тому, что они попытаются сбежать, не заплатив за товар. Через несколько минут торговец потребовал:

— Покупайте сейчас или уходите. У меня нет времени на таких, как вы.

У Тада расширились глаза. Всю неделю торговцы не раз отчитывали его за то, что он не покупает или уходит, потому что мальчишки без гроша в кармане не представляли для них никакого интереса. Он сказал:

— Мой хозяин велел нам найти товар, который мы сможем продать в Королевстве Островов.

— И кто же твой хозяин, о хозяин тысячи блох? — с насмешкой спросил торговец.

Зейн постарался не рассмеяться. Обычные рыночные оскорбления казались ему крайне забавными. Тад только раздражался.