— Рабы?

— Вряд ли. Ни один раб не должен приближаться к императорской особе ближе чем на сто шагов. А чистокровные никогда не могут быть рабами. Если вы нарушаете законы настолько, что заслуживаете рабства, мы бросаем вас крокодилам. — Он передвинул свою пешку. Затем, понизив голос ещё больше, сказал: — Одно из преимуществ ранга. Я время от времени ложусь в постель, и даже если ничего особенного не происходит, я всё равно кое-что слышу.

Дюгай жестом попросил Каспара наклониться ближе и прошептал:

— Они считают меня дряхлым. — Он усмехнулся, и Каспар впервые с детства увидел свет в его глазах. — И я позволяю им так думать.

Каспар ничего не ответил, недоумевая, почему его, отступника из чужеземцев, принимают… нет, не принимают — допускают — в ближний круг императора. Каспар снова сделал ход. Игра продолжалась медленно, пока Дюгай не сказал:

— Каспар, я подозреваю, что в это время в следующем году меня уже не будет в живых. — Он осмотрел доску и добавил: — Возможно, даже уже в этом месяце.

— Кто-то замышляет против вас, ваше величество?

— Всегда. Это кешианский путь. Все мои сыновья умерли молодыми, и только у одного был собственный сын. Если бы у меня была достаточно умная внучка, я бы выдал её замуж и сделал бы её мужа императором, как меня назвали, когда Лейкеша выдал за меня Шарану. — Он улыбнулся, отодвигая фигуру. — Была одна женщина. Ты когда-нибудь спал с ней?

Каспар усмехнулся:

— Я никогда не удостаивался такой чести.

— Возможно, ты был единственным правящим дворянином, посетившим Кеш, который этого не сделал.

— Полагаю, мне тогда было всего пятнадцать лет, ваше величество.

— Это бы её не остановило. Вероятно, она была слишком занята постельными утехами с твоим отцом, — прежде чем Каспар успел ответить, император продолжил: — Мне доподлинно известно, что она затащила в постель обоих принцев Островов. Но это было до нашей свадьбы. Ах, властные чистокровные женщины; таких нет в мире.

— В это легко поверить, — сказал Каспар.

— Шарана была волевой, своевольной женщиной с неумолимым характером. Бывало, она неделями не разговаривала со мной, если злилась. Должен признаться, что со временем я полюбил её, — он вздохнул. — Я всё ещё скучаю по ней спустя сорок лет.

— Если бы у меня была такая же внучка, как она, я бы выдал её за тебя, Каспар.

— За меня, сир? — искренне удивился Каспар.

Император взял одну из фигур Каспара и сказал:

— Четыре хода до шаха, если ты не будешь внимателен. Да, ты. И это не потому, что ты мне особенно нравишься, потому что я тебя не люблю. Ты ублюдок-убийца, в душе которого нет угрызений совести, но именно это и нужно, чтобы управлять империей.

— Спасибо, ваше величество. Наверное.

Император рассмеялся:

— По крайней мере, ты бы держался за то, что тебе дано, всеми силами. Я боюсь, что мой внук увидит, как империя распадётся на множество мелких государств, прежде чем он закончит.

— Сециоти?

Император покачал головой:

— Нет, Дангай. Сециоти — учёный, поэтому наши охотники и воины недооценивают его, но он найдёт способ сохранить мир. Но он вряд ли унаследует трон, Дангай слишком могущественен. Хотя лорд Рава поддерживает старшего принца, многие из его королевских колесниц — друзья Дангая. То же самое можно сказать и об императорской кавалерии: лорд Семалькар близок к Сециоти, но многие из его всадников — нет.

— Вы должны помнить, что эти люди — не простые солдаты. Каждый солдат кавалерии и колесниц — чистокровный дворянин, — император сделал глоток вина. — У нас в Кеше слишком много проклятых дворян, Каспар.

— Лорд Бей говорит, что в нижнем городе нельзя бросить ячменную лепёшку с телеги торговца, не задев ни одного, — рассмеялся Каспар.

— Он так и сделал, не так ли? Забавно, но это правда, — император снова понизил голос: — Ты работаешь с Беем, не так ли?

— Я не понимаю, о чём вы, ваше величество, — сказал Каспар, двигая пешку, чтобы приглушить атаку императора.

— Бей — хороший человек, один из лучших, но, как и все остальные, он считает меня старым занудой, и, как все остальные, я ему это позволяю. Я перейду к делу. Я не знаю, что ты здесь делаешь, эта жалкая попытка пробраться в Империю под видом дворянина Королевства была настолько прозрачной, что даже такой «дряхлый старый дурак», как я, не принял её за чистую монету. Ты явно ожидал, что тебя поймают и ты попадёшь под нежную опеку Турган Бея. Должен признать, что просьба о предоставлении убежища была неожиданной, но приятной. Кто это придумал?