— Нет, — пробормотал я, чувствуя себя школьником, не выучившим урок.

— А зря, — попенял мне Игорь Михайлович. — Это же — один из родоначальников технологии, с которой Вы работаете каждый день! Стыдно, стыдно не знать, молодой человек! Хейлинг еще лет тридцать назад, в пятидесятых, запатентовал симуляор Sensorama. Сам он называл его пафосно — «театр погружения». То есть человек как бы погружается в иной мир и видит театральное представление. А еще он сконструировал камеру, чтобы снимать фильмы для этого «театра погружения». Позже, в шестидесятых один профессор Гарварда — имя его я, к сожалению, не помню — разработал систему «Дамоклов меч». Вот Вы как носите свои очки?

— Надеваю на голову и ношу, — непонимающе отозвался я. — А что?

— Они тяжелые?

— Ну не то что бы… но целый день их, конечно, не поносишь. Шея заболит. Да это и не нужно. Надеваю только на время игры, минут двадцать, не больше.

— Вот, а в то время такое оборудование было еще тяжелее. Это были специальные очень тяжелые очки со стереоэффектом, которые крепились к потолку. Представляете, сколько они могли весить?

— Представляю, — ошарашенно выдохнул я. Ничего себе, а я и не знал. Стыдобища!

— На эти очки с компьютера транслировалось изображение. Перспектива наблюдения за объектами менялась в зависимости от движения головы пользователя. Дальше я немного позабыл…

Игорь Михайлович остановился и порылся в стопках исписанных им листов. А я, красный, как рак, продолжил слушать его обстоятельный ликбез.

— Вот, кажется нашел. В прошлом десятилетии развитие технологии искусственной реальности продолжалось. Стив Манн изобрел первое устройство EyeTap. Простите, я не очень хорошо читаю по-английски, мог ошибиться. Его отличие от прежних очков крепившихся к потолку, заключалось в том, что их действительно можно было носить. Так что это не Ваше поколение придумало VR-очки!

— Да уж, — только и смог я вымолвить.

— Зря удивляетесь, — продолжал профессор уверенно, — Почитайте журналы или статьи в этом Вашем, как его, Интернете. Многие изобретение кажутся на первый взгляд чудными и несуразными. Они могут находиться в забвении несколько десятков лет. А потом — раз! — и никому не нужная технология внедряется по всему миру. Я специально сходил в научный зал Ленинской библиотеки (у меня туда давно уже есть пропуск) и выписал один зарубежный журнал. Там была статья от июля 1963 года, где говорилось… — профессор покопался в стопках своих бумаг и достал мятый клочок бумаги, — вот, я даже кое-что выписал. Там говорилось, что идея портативного телевизора карманного размера пришла в голову одному ученому еще в 1936 году, но он отклонил ее как непрактичную. Вы пользуетесь карманными телевизорами?

— Можно и так сказать, — улыбнулся я. — Мы их называем смартфонами.

— Чудесно, чудесно, — потер руки профессор, — значит, и эта идея оказалась не забыта. — А каких размеров этот телевизор? С небольшой книжный том?

— С ладонь нашей с Вами руки, — я развеселился. — По ним еще и звонить можно. Это называется «мобильный телефон», ну или «сотовый телефон». Мобильные телефоны у нас начали массово появляться, когда я только родился. Ну а смартфоны совмещают в себе и телевизор, и плеер, и телефон. Они активно продаются, кажется, последние лет двенадцать. Пока едешь в метро или автобусе, можно подсоединить наушники и смотреть фильм, слушать аудиокнигу или музыку. А если Вам звонят — общаетесь, как по обычному телефону.

— А как же набирать номер?

— Там диска нет, крутить не нужно. Обычная виртуальная клавиатура с цифрами на экране. Экран — сенсорный, реагирует на прикосновения пальца.

— Забавно, — восхитился Игорь Михайлович. А если мне, например, нужно не позвонить, а отправить сообщение? Я где-то читал, что в конце шестидесятых изобрели технологию, которая позволяет передавать сообщения между сетевыми узлами?

— Это Интернет, — улыбнулся я, вновь начиная чувствовать себя увереннее. Как приятно рассказывать о том, что хорошо знаешь. — Теперь почти никто не представляет без него своей жизни. Оплатить коммунальные счета, купить билет, подать отчет в налоговую инспекцию, отправить показания счетчиков, отправить любые сообщения, позвонить в любую страну — все можно сделать с помощью Интернета. Если Вы зайдете в вагон метро, то у девяти человек из десяти в руках точно будет телефон. К сожалению, это уже похоже на зависимость. Приходишь, например, в кафе, а там сидят парень с девушкой, и не друг с другом общаются, а в телефоны смотрят. Выявили, кажется, даже такое заболевание — «думскроллинг» — это когда постоянно бездумно листаешь ленту новостей и уже не можешь без этого. Когда я попал сюда, то у меня первую неделю было что-то похожее на ломку — рука то и дело тянулась за телефоном. Потом ничего, отпустило. Даже нашел свои плюсы — можно чаще общаться с людьми. Например, нужно проложить какой-то маршрут в незнакомом месте — не лезешь в карты, а подходишь к кому-нибудь на улице.

Однако пожилой профессор опять меня не слушал. Он уже включил компьютер, за которым раньше сидел Матвей, и вновь просматривал написанный им когда-то код. Ладно, пора заняться разработкой. А то весь вечер пройдет за разговорами, и я точно опоздаю к отбою в общагу. Второй раз проскальзывать в дверь перед вахтершей за пять минут до закрытия — это уже странно.

Заглянув в экран монитора через плечо Игоря Михайловича, я обратил внимание на дату последнего сохранения файла — двадцать шестое сентября. А двадцать седьмого случилась авария…

Внимательно, строка за строкой, я еще раз стал просматривать написанный Матвеем код на примерно понятном, но все еще чуждом мне языке. Да уж, это не понятный простой Python и не красивейший, лаконичный Kotlin. И не удобнейшая среда разработки со всевозможными плагинами, призванными упростить жизнь разработчика. В то время разработка велась через боль, трудности, и неудобства. Впрочем, неудобств и трудностей и у современного программиста хватает, несмотря на удобное и современное оборудование. Вчитываясь в строчки, я усиленно пытался понять идею, которую преследовал мой потерявшийся двойник. Стало быть, он знал о грядущих событиях и всеми силами пытался их предотвратить. А что, если…