Немедленно набрав номер Вольнова, Лев сообщил ему сведения о месте нахождения главаря. Потянулись минуты напряженного ожидания, каждая из которых была для него тягостнее тяжких. Он словно ожидал вынесения себе смертного приговора. В этот момент самым страшным было бы вдруг услышать, что главарь успел скрыться, что операция, по сути, провалена.

Наверное, для Гурова прошла почти целая вечность (хотя по часам всего три минуты), когда наконец-то запиликал его телефон. Недрогнувшей рукой Лев поднес его к уху, хотя внутри все ходило ходуном, и столь же невозмутимым голосом выдохнул:

— Да?..

После чего услышал долгожданное:

— Все, Лева, взяли его! Поздравляю тебя с блестящей работой по разоблачению этой банды. Ну что, наверное, скоро будем обмывать твои генеральские погоны?

Ощутив неимоверное облегчение, словно с его плеч свалилась огромнейшая каменная глыба, Гуров негромко рассмеялся:

— Нет, дружище! Это мне не светило и не светит. Ты мне лучше скажи: этот тип и в самом деле Чупчугин?

— Представь себе — он. Но с уже вторично перекроенной физиономией и документами на некоего Штыбцева Вениамина Германовича. Ребята доложили, что, когда его брали, он в это время наслаждался стонами, доносящимися из рации. Да, классно ты придумал этот фокус с аудиозаписью. А как только его скрутили, закатил дикую истерику, попытался хлопцев гипнотизировать… Правда, ничего у него из этого не вышло — мужики у нас крепкие, никаким гипнозом их не возьмешь. Ну, все. Его сейчас в автозаке — машина уже прибыла — под усиленным конвоем отправляем в Москву. Теперь им будет заниматься Следственный комитет. Мы свою работу сделали…

Дня три спустя «оттянувшиеся» от души на долгожданной рыбалке Гуров и Крячко (Вольнову начальство на отдых с удочкой у лунки выделило всего один день) ранним утром вошли в кабинет генерала — тот, едва они подошли к зданию Главка, позвонил Льву и уведомил, что ждет у себя их обоих. Как сразу же отметили опера, Орлов выглядел вполне оптимистичным и даже довольным жизнью. Обменявшись рукопожатиями, приятели опустились в кресла и выжидающе взглянули на генерала. А тот, почесав мизинцем левую бровь, многозначительно улыбнулся и сообщил, глядя на Гурова:

— Ну что, Лева, тебе предлагается карьерный рост. В министерстве освободилось место начальника информационно-аналитической службы. Вот, хотят предложить тебе…

Изобразив пренебрежительное удивление, Стас приложил согнутую ладонь ко рту и приглушенным голосом (но так, чтобы хорошо слышал Петр) бросил приятелю:

— Ле-ва! Не покупайся на эту приманку! Не на-до!..

С усмешкой покосившись в его сторону, Гуров вопросительно мотнул головой в сторону генерала:

— А ты-то чего сияешь радостью неописуемой? Счастлив безмерно, что есть возможность от меня избавиться? А?

Орлов тут же несколько поскучнел и недоуменно развел руками:

— Лева, что за ерунду ты городишь? Почему это ты думаешь, что я был бы рад от тебя избавиться? Я за тебя радуюсь! Должность-то эта — генеральская. Кстати, как и зарплата! Так полгодика порулил бы и, глядишь, к концу лета примерил бы погоны генерал-майора. Сколько можно в полковниках зависать? Ты уже давно перерос свои нынешние звездочки. Пора переходить к более крупному калибру!

— Петро, ты хотя бы меня спросил для начала: а хочешь ли ты, полковник Гуров, пойти в кабинетные генералы? И я бы тебе ответил, что, глядя на твое «счастливое» генеральство, у меня уже давно аллергия на кабинетные должности и звания. Ты вспомни себя, каким ты был до того, как стал начальником?! Ты же был тогда самый настоящий оторвяга! Без тебя любая гулянка — не гулянка. И рыбак, и гитарист, и — чего там греха таить?! — бабник. Чего отмахиваешься? Да мы со Стасом про все твои былые подвиги знаем!

— Точно-точно! — многозначительно хохотнул Крячко.

У генерала заметно покраснели уши, и он, закашлявшись, уточнил несколько осипшим голосом:

— А-а… Откуда?

— От верблюда! — рассмеялся Лев и покачал головой. — Грош бы нам была цена как сыщикам, если бы мы этого не знали. А кем ты стал сейчас? Хроническим сидельцем то в кабинете, то на всяких совещаниях… Скоро задница в кресло корни пустит. Теперь ты — «кабинетто генералло — облико морале». Хочешь, чтобы и я стал таким же?

Похлопав глазами, Орлов возмущенно махнул рукой:

— О чем ты, Лева?! Да это ты всю жизнь у нас — «полковнико морале»! Помню, были еще в учебке, девки на него стаями кидались. А он — нет, всех от себя отфутболивал, хранил верность будущей театральной звезде Маше Строевой. Не так, что ли?

— Ну должен же у меня быть хоть какой-то недостаток?! — Гуров с сокрушенным видом широко развел руками, тогда как Стас, издав громкое, ликующе-язвительное: «Ха-ха-ха!!!» и вскинув оба больших пальца, восторженно выдал:

— Молодец, Лева! Классно припечатал!..

В этот момент в дверь раздался стук, и на пороге появился полковник Вольнов. Поздоровавшись со всеми, он хитро улыбнулся:

— Я так понял, идет обсуждение будущей карьеры нашего несравненного Льва Ивановича?

— Какая карьера?! — горемычно вздохнул Орлов. — Ему еще толком не предложили, а он уже отказался. Саша, может, ты его вразумишь?

Вольнов вопросительно взглянул на Гурова:

— Лева, а ты что, отказался?

Увидев утвердительный кивок, он облегченно вздохнул и утрированно-размашисто перекрестился: