Я аккуратно раскладываю ткани на своем рабочем месте и бросаю сумку на стол, когда Ремо поворачивается в кресле. Его взгляд останавливается на мне.

Он наклоняет голову, проводя пальцем по челюсти. Это его привычка, когда он размышляет.

Я не полностью игнорирую его, говорю только в случае крайней необходимости, но могу сказать, что мое молчание и избегание сказываются на нем. Он становится беспокойным, пытается заставить меня выслушать его, но я ухожу, смотрю в сторону и не обращаю внимания.

Он должен понять, что его поступок был жестоким. Он разбил мое сердце на кусочки как раз в тот момент, когда я начала ему доверять. Он причинил мне боль, и ему нужно попросить у меня прощения.

И он должен точно знать, как это сделать, чтобы я вообще могла с ним разговаривать.

Отмахнувшись от него, я разворачиваюсь и беру ножницы. Хотя я сосредоточенно вырезаю первый эскиз дизайна новой коллекции, мои мысли все еще сосредоточены на том, что Ремо сидит за моим столом и наблюдает за мной.

Я чувствую, как его глаза буравят меня, и не могу удержаться, чтобы не взглянуть на него несколько раз. Каждый раз он ловит меня на взгляде. На моем лице появляется румянец.

— Что ты вообще здесь делаешь? — наконец спрашиваю я, заставая его за тем, что он что-то пишет в одной из книг, которые я использую для записи своих идей.

Я скрепляю ткань булавками, думая, что займусь шитьем завтра, когда у меня появится больше времени. Открытие собственного бутика станет для меня большим шагом, но с этим придется подождать, пока я пытаюсь справиться с ростом спроса, вызванным моим маркетингом, недавним событием и новым вниманием, которое я получила после свадьбы.

Это определенно положительно сказалось на моей работе.

Именно то, на что я надеялась, я и получила. Но с мужчиной, сидящим в моем кресле, моим мужем, я не ожидала, что мы будем ссориться, а потом тайно наслаждаться обществом друг друга, не понимая, что переступаем черту, которая должна нас защищать.

И у всего есть срок годности.

Всему приходит конец.

Как лихорадочный сон. Как фантазия, которая заставляет тебя чувствовать себя живой лишь несколько мгновений, прежде чем она исчезнет.

Я не хочу этого. Но потом я понимаю, насколько жалким было мое чувство, когда Ремо приставил пистолет к моей голове.

Ремо использовал меня как рычаг давления на моего отца, как фигуру в своей игре, которую он осторожно передвигал, но разве мы предполагали, что так влюбимся друг в друга? Нет. Я действительно так не думаю, и попытки спровоцировать Ремо, чтобы добиться от него реакции, которая покажет, что он хочет сохранить меня, а не потерять, ослабляют мое сердце, потому что что произойдет, если ответ будет отрицательным?

Являются ли чувства Ремо чисто похотливыми, целенаправленными, или он действительно что-то чувствует ко мне? Настолько, чтобы захотеть быть со мной навсегда?

Неужели я ошибаюсь, когда надеюсь на это даже в такой ситуации?

Я бросаю взгляд на Ремо. Он смотрит в свой телефон, закинув ногу на ногу и нахмурив брови. Я знаю одно, как бы неправильно мне ни было это признавать:

Я не хочу, чтобы это заканчивалось.

Я не хочу отпускать Ремо.

Мне хочется дать себе пощечину за то, что я все еще хочу его, но я останусь сильной. Я не приму ничего, пока он не попросит прощения. Если он не попросит, значит, мне нужно будет уйти и не оглядываться, зная, что Ремо может уничтожить меня и сжечь землю, по которой я хожу.

Словно почувствовав мой взгляд, Ремо поднимает на меня глаза. Мой желудок подпрыгивает под его взглядом.

Я наклоняю голову, и карандаш выпадает из моих волос, заставляя меня вздохнуть. Я бросаю взгляд на Ремо, и его щека вздрагивает, что говорит мне обо всем.

Сердце колотится внутри меня, барабаня по ушам, словно желая прорваться наружу и дать ему услышать, что именно он делает со мной.

Мои руки слегка дрожат, когда я беру с пола кусок ткани.

— Знаешь ли ты, что розовый — мой любимый цвет? — говорю я ему, разглядывая узоры на полу, на столе и внезапно понимая, что это как раз мой цвет.

Разве я не права, завязывая разговор? Просто чтобы заполнить оглушительную тишину?

Ремо поднимает бровь и растерянно смотрит на меня. Я сглатываю, когда он встает, и провожаю взглядом его широкие плечи, широкую грудь и длинные, сильные ноги. Он медленно подходит ко мне, обходит стол, пока не оказывается перед ним, а затем прислоняется к нему.