С другой же стороны, в подтверждение тех самых подозрений, в истории, что уже не должна была повториться, летом 1941-го года Павлов откровенно провалил руководство действиями всего Западного фронта, являясь его командующим. Причем, провалил не как-то ещё, а словно подыгрывая противнику под копирку того самого сценария разгрома частей РККА, что был описан в показаниях Тухачевского еще в 1936 году. В общем, по мнению руководителя «танкового главка», он являлся ненадежным товарищем. Либо откровенно расслабившимся на столь высокой должности ротозеем, либо вовсе действительно скрытым врагом. Потому с ним следовало держать ухо востро. Для того-то самому Александру и требовалась новая должность, которую он заявился выпрашивать у руководителя СССР.

— Товарищ Кривошеин действительно достойный красный командир и не раз доказывал на деле своё отличное понимание специфики применения бронетехники. Тут вы, несомненно, правы, — согласно покивал головой Иосиф Виссарионович. Всё же Семён Моисеевич был отнюдь не одним из многих «безымянных для вождя» командиров танковых и моторизованных дивизий и полков. Нет, он как раз таки являлся тем, чьё имя было на слуху. Не просто ведь так именно его посылали с проверкой действий того же Жукова по завершении конфликта с японцами у реки Халхин-Гол. — Но, ежели вы не претендуете на должность руководителя АБТУ, кем вы себя видите?

— Я вижу, товарищ Сталин, что наибольшую пользу смогу принести, пребывая на должности инспектора автобронетанковых войск РККА. Ведь, мало изготовить танк и набрать на него экипаж. Необходимо также обеспечивать правильное хранение и повседневную эксплуатацию боевых машин. Необходимо постоянно проводить учения! А с этим у нас, увы, имеются столь же великие проблемы, как и у авиаторов. — Не смотря на все нововведения последних лет, с авиацией в Красной армии до сих пор была беда. Ежегодно в авариях гибли под тысячу самолетов и бились насмерть сотни летчиков. Столько же, сколько немцы потеряли в боях с поляками! Ужасающая для мирного времени цифра! И это понимал не только один «танкист». Нет. Это понимало всё руководство, и армии, и страны. Но, как знал Геркан, воз покуда был и нынче там. — Вы уж простите товарища Поликарпова. Поведал он мне, о чём в общих чертах говорилось на совещании посвященном аварийности в наших ВВС, когда пригласил на демонстрацию своего новейшего воздушного истребителя танков[1]. И я, к сожалению, могу констатировать, что ситуация с танками в РККА ничуть не лучше. Благо танки не летают, потому и не бьются. Но треть всего парка бронированных машин и грузовиков армии находятся в некондиционном состоянии, требуя, где среднего, а где и восстановительного ремонта. Причем, что удивительно, причины подобного удручающего состояния техники и слабой подготовки людей в танковых полках те же самые, что у авиаторов. Вот прямо один в один! — Не зная, как ещё донести до главы СССР действительные реалии нынешних ВВС, стоивших РККА огромной крови во время Великой Отечественной Войны, и при этом не быть подвергнутым обструкции, Александр не придумал ничего лучше, как провести такое вот сравнение, надеясь, что собеседник клюнет на «наживку».

— А вы знаете причины, по которым в нашей авиации существует такая нездоровая ситуация? — заглотил-таки «червяка» самый большой сом в омуте советской власти. Видать, и вправду вопрос был болезненный. А в обещания авиационных руководителей всех мастей «усилить и углубить» Иосиф Виссарионович не больно-то и верил. Ведь если верить всем таким начальникам, то СССР уже как лет пять должен быть являться чуть ли не Раем на земле.

— Ну да. Знаю, — слегка кивнул краском, говоря об этом таким тоном, будто это было само собой разумеющимся. — Я ведь, когда по своим командировкам разъезжаю, сую свой нос во все аспекты, связанные с бронетехникой. А потому и с пилотами штурмовиков общался и с истребителями. Интересовался, как и при каких условиях им самим было бы сподручно бить танковые и автомобильные колонны. На марше там, или же на стоянке. С какой стороны заходили бы в атаку и почему именно так. Надо ведь мне было понимать, как наиболее эффективно распределять орудия и пулеметы ПВО в общей массе техники на том же марше! Причем, общался я не с командирами полков и эскадрилий, а специально «вылавливал» обычных строевых летчиков. От них и наслушался в процессе бесед, что там к чему творится в авиации. Им-то за свои должности и звания нечего было трястись, потому и рубили правду-матку. И, должен вам сказать, везде одна и та же беда. Точнее, две беды, что вместе порождают третью — аварии.

— И о каких же бедах вам поведали товарищи пилоты? — внешне сделав вид, что спрашивает это так, исключительно проявляя вежливый интерес, хозяин кабинета достал пачку папирос и принялся ломать «никотиновые палочки», чтобы набить добытым таким образом табаком трубку. Для хорошо знающих его людей это свидетельствовало о том, что глава СССР собирается очень серьезно о чем-то размышлять.

— Нехватка топлива и стройматериалов, товарищ Сталин, — едва заметно пожал плечами Александр, с молчаливого согласия собеседника присоединяясь к перекуру. — Сколько лет прошло, а гаражи с ангарами, как не из чего было строить, так ситуация не сильно-то и изменилась. Нет, на больших аэродромах и в танковых дивизиях из числа первых сформированных, с этим дело обстоит уже более-менее приемлемо. Годами изыскивали резервы и возможности, да отстраивались потихоньку. Пусть даже деревянные, а потому пожароопасные, но какие-никакие укрытия для техники создавали. Молодцы! Не сидели, сложа руки, в ожидании чуда! Но в большинстве частей и соединений машины, как гнили под дождями, да снегами, так и продолжают по сей день гнить. И если в нашей, наземной, технике еще как-то можно нивелировать полученные от воздействия непогоды отрицательные последствия. Все же сталь везде, куда ни ткни пальцем. То с самолетами совсем другое дело. Дерево от влаги разбухает, а после ссыхается, обшивка корежится и гниёт, стальные части и крепеж ржавеют. Естественно, при этом теряется структурная прочность конструкции в целом. По-хорошему, с имеющимся подходом к хранению нам после каждой зимы необходимо отправлять подавляющую часть самолетов на ремонтные заводы. Но кто же это позволит? Вот и замалчивают, стараясь эксплуатировать лишь наиболее хорошо сохранившиеся машины, отчего те намного быстрее расходуют свой ресурс и в результате очень интенсивной эксплуатации тоже бьются.

— Со строительными материалами действительно имеются проблемы, — не став как-либо возражать, покивал в ответ Сталин. — Слишком много всего необходимо отстраивать с нуля и сразу. Вон, даже в Москве который год уже не можем полностью закрыть потребности по расселению хотя бы самых нуждающихся лиц. Столько лет прошло с момента революции, а до сих пор не можем выправить все промахи прогнившего царского режима. Про иные города или войсковые части и говорить нечего. Понятно, что им приходится еще труднее. Но вас я услышал. Будем думать, что тут можно сделать. А какая же вторая причина? — напомнил он собеседнику о том, что тот обещался описать двух «виновников самолетопада».

— Нехватка топлива. Банальная нехватка топлива. Из-за чего командиры полков сплошь и рядом вынуждены заниматься приписками. Ведь что такое 30 летных часов в год для пилота? Ничто! Он даже полученные в летной школе навыки не сможет сохранить. Будет только деградировать, — стряхнув с папиросы пепел в пепельницу, дернул правым плечом Александр. — И точно такая же проблема у нас, танкистов. Топлива катастрофически недостает. Особенно для тяжелых танков, потребляющих авиационный бензин. Мы даже 30 часов активной эксплуатации техники позволить себе не можем. В год! А чтобы набираться должного опыта, необходимо откатывать по 30 часов ежемесячно! Особенно это касается экипажей тяжелых танков, эксплуатировать которые очень непросто. Техника-то на несколько порядков сложнее общевойсковых Т-26 и Т-34.

— Да. Товарищи от авиации упоминали о такой проблеме, — вновь согласно кивнул хозяин кремлевского кабинета. — Решили, что с будущего года увеличим отпуск бензина втрое. Как раз войдут в строй четыре новейших нефтеперерабатывающих завода. Чтобы вы понимали, обошедшиеся стране в 250 миллионов долларов! — действительно обескуражил он озвученной суммой Геркана. Ведь это была стоимость половины всего испанского золота из числа некогда доставленного в Москву. — Да и вам, танкистам, тоже квоты увеличим, раз вы утверждаете, что это крайне необходимо.