Тут Козицын с силой пристукнул кулачищем об стенную панель, подчеркивая серьезность проблемы и глубину собственных переживаний на этот счет. Я вновь лишь понимающе кивнул, разделяя чувства старшего товарища. Увы, с этим вопросом на флоте и впрямь становилось все хуже. Особенно после того, как перед войной император Константин Александрович опрометчиво закрыл целый ряд филиалов военно-космических училищ и лишил космофлот притока свежей крови. Флагманские должности и до этого все чаще замещались случайными выскочками да бездарными проходимцами вроде того же Гуля, а теперь после введения в строй новых дредноутов и прибытия гарнизонных эскадр опытных космоморяков стало катастрофически не хватать. Приходилось обходиться наличными кадрами, заново переучивая на ходу в офицеров и операторов всех подряд. А что делать? Не боевых же роботов ставить за штурвалы крейсеров, в самом-то деле.

Словно прочитав мои невеселые мысли, Василий Иванович вновь заговорил, уже тише и как-то смущенно, будто бы извиняясь за свое вынужденное решение:

— Представляешь, Александр Иванович, до какого абсурда дошло? Вот буквально на днях пришлось в срочном порядке повысить разом почти всех мичманов и старшин до лейтенантов и капитан-лейтенантов, а то и вовсе до капитанов третьего ранга! Только за счет этого и вышло укомплектовать экипажи боевых кораблей, назначить командиров на все ключевые посты. Иначе не сходилось никак. Обидно, конечно, за державу, до чего докатились. Разве ж можно свежеиспеченному лейтенантишке с мизерным опытом целый линкор доверять? Тут бы ему еще учиться да учиться… Но делать нечего, приходится рисковать. А куда денешься?

Я лишь сокрушенно покачал головой, не в силах найти подходящих слов утешения. Да и что тут скажешь? Ситуация, что называется, хуже некуда. Сначала боевых кораблей не хватало, теперь вот людей. И ведь не Козицына вина, что приходится латать дыры таким вот нетривиальным и опасным способом. Просто других вариантов попросту нет — либо ставить зеленых юнцов на командные должности и надеяться, что пронесет, либо проиграть войну, сдав врагу наши рубежи за здорово живешь…

— Уж лучше так, чем вообще без кораблей и экипажей остаться. Авось, у сопляков-командиров кишка не тонка будет, не сдрейфят в бою, не сотворят чего непотребного. А там, глядишь, и опыта поднаберутся, глядя на нас стариков, — все время нашего пути брюзжал вице-адмирал Козицын, на старую гвардию. — Научим, как Родину любить, как за Отечество родное жизнь положить не задумываясь. Выдюжим, короче…

Так, переживав за судьбы космофлота, мы с Василием Ивановичем и добрели до конца длиннющего коридора, уперевшись в массивные двери конференц-зала, возле которых застыли в почетном карауле двое штурмовиков в полном боевом облачении. При виде своего командующего бравые вояки мгновенно вытянулись.

— Вольно, орлы, — устало отмахнулся Козицын и, приложив идентификационный браслет к сенсорному замку, шагнул в распахнувшийся проем.

Мы вошли в просторный овальный зал, до отказа забитый людьми в черной форме космофлота. Судя по всему, здесь разом собрался весь командный состав двух дивизий — от мичманов и штабных адъютантов до капитанов кораблей. Несколько сотен напряженных лиц, большинство из которых были мне совершенно незнакомы. Хотя, конечно, попадались и старые боевые товарищи.

Едва мы с Козицыным появились на пороге, как по залу пронесся дружный вздох облегчения напополам с удивлением. Похоже, далеко не все знали о моем освобождении и возвращении в строй. Но никто не задал ни единого вопроса, лишь приветствовали появление высокого начальства слитным уставным ревом:

— Смирно-о-о! Господам вице-адмиралам — здравия желаем! — завыл электронный секретарь.

— Вольно, господа офицеры! — громогласно пробасил Козицын, небрежно махнув рукой.

Я отошел в сторону и сел в первый ряд, но свободное кресло. Василий Иванович же, пожав мне на прощание руку, поднялся на помост, оглядел застывший в ожидании зал, помедлил пару секунд и начал пафосную речь:

— Ребятушки, многих из вас я знаю с тех давних пор, когда вы еще пешком под стол ходили. Многие еще совсем юными курсантами начинали свой славный путь под моим отеческим приглядом. Со многими из вас мы потом бок о бок сражались в жарких боях — и с османами, и с поляками. Вместе побеждали и хоронили друзей. Словом, прошли вместе через огонь, воду и медные трубы.

Старый адмирал обвел внимательным взглядом зал, стараясь донести каждое слово до каждого сердца. Продолжил уже спокойнее:

— И вот теперь, братцы, нам выпало новое испытание. В который уже раз Российская Империя оказалась на волосок от гибели. Коварный враг не дремлет и готовится нанести сокрушительный удар в спину. В стройные ряды наших доблестных защитников закрался вирус раскола и предательства…

Козицын сделал еще паузу.

— Но мы-то с вами, мои верные друзья, не таковы! Мы знаем, в чем наш священный долг. В чем наше предназначение и наша суть. Настало время доказать всему миру, что русский космофлотский дух не сломить никакими посулами и угрозами! Мы были, есть и будем оплотом и последней надеждой Империи, ее верными сынами и защитниками. Если не мы — то кто?

Козицын с силой ударил кулаком по трибуне, чеканя каждое слово:

— Все мы сегодня должны сплотиться вокруг Его Величества Государя-императора Константина Александровича. Отринуть сомнения и распри. Вспомнить славные традиции предков. И уж тогда-то мы непременно избавим наш многострадальный сектор от этой подлой чумы, что надвигается на нас в обличье звездных флотов интервентов под преводительством Коннора Дэвиса и ему подобных прихвостней! Сомнем и уничтожим всякого, кто посмеет покуситься на мир и покой нашей любимой Родины. Кто, попирая законы Божеские и человеческие, возжелает разрушить наш прекрасный сектор контроля…