Наливайко вдруг спохватился и уставился на меня горящими глазами:

— Погоди, Иваныч, так ты ж меня еще и капитаном, то бишь командиром этой монструозины назначаешь? Я правильно понял, а? Ну, ты не просто друг, ты отец родной! Век не забуду…

— Будет тебе, — я смущенно отмахнулся от пылких изъявлений благодарности. — Ведь не чужие же, сочтемся как-нибудь на том свете. А капитаном я тебя и впрямь ставлю, пора уж тебе расти, так сказать в большие люди выходить. Хватит уже в твои-то годы на истребителях гонять да на разведывательных «чайках». Ты ж как-никак целый казачий полковник, вот и командуй теперь соответственно чину — линейным кораблем.

Счастливый Наливайко немедленно заказал себе по такому случаю добрую половину офицерского меню, да еще кучу всяких деликатесов, невесть каким ветром занесенных на военный линкор видимо с планеты под нами. И конечно же, куда ж без этого, полковник не преминул затребовать у услужливого кибер-стюарда парочку бутылок забористого деметрийского вина.

На радостях Яким принялся уминать заказанные яства за обе щеки, лишь изредка прерываясь, чтобы промочить горло изрядной порцией красного. Полковник ел так самозабвенно и с таким аппетитом, словно голодал до этого, по меньшей мере, неделю. Я удивился, куда только в него столько влезает. Сам же я, как обычно, ограничился легким стандартным завтраком.

Заметив мой более чем скромный рацион, разрумянившийся Наливайко неодобрительно покачал кудлатой головой и с укором посмотрел на меня:

— Александр Иванович, ну что ж ты, в самом деле. По-прежнему в рот не берешь ничего крепче морковного сока? Совсем в своих космических походах от жизни отрешился, — полковник шумно отхлебнул еще вина прямо из горлышка и смачно отрыгнул. — Как можно так пресно и уныло куковать, ума не приложу! Ни тебе горячительного, ни тебе закуски достойной, одна трава в тарелке. Разве ж это жизнь?

Я лишь усмехнулся и философски пожал плечами:

— Ну, что поделать, у каждого свой путь и свои привычки. Не всем же, знаешь ли, на этом свете так лихо да безоглядно гореть, как ты. Кому-то надо и честь мундира блюсти, и трезвую голову на плечах иметь.

— Эх, Иваныч, — патетически взмахнул полупустой бутылкой захмелевший Наливайко, расплескав немного вина на стол. Его глаза лихорадочно блестели, а на щеках пылал румянец. — Ты пойми, воля, одна только воля и настоящая, ничем не замутненная, свобода — вот что главное в этой жизни! Я так скажу: казак без воли, что птица без крыльев. Ничто и звать никак!

Полковник для пущей убедительности грохнул бутылкой по столу и подался вперед, сверля меня пронзительным взглядом:

— Запомни, друг мой, я человек вольный, никем не прирученный. Сам себе и господин, сам себе и хозяин! Ни перед кем шапку не ломаю, в ноги не кланяюсь. Потому и дышу, стало быть, полной грудью. Всем телом ощущаю каждое мгновение… Вот и выходит, что я зорче и ярче многих живу, куда там пресным да зажатым сухарям…

Наливайко азартно заерзал на стуле, в порыве красноречия смахнув на пол салфетки и столовые приборы. Он то и дело взмахивал руками, рубя воздух на манер своей плазменной казачьей шашки. На нас уже начали оборачиваться немногочисленные посетители кают-компании, с любопытством наблюдая за не на шутку расходившимся полковником.

— А все, почему? — хитро прищурился Яким. — Да потому, Иваныч, что за свою вольную волюшку крепко держусь, в узде ее не держу. Посему и порядки у меня, значится, простые — что на уме, то и на языке! Захотел есть от пуза — ем! Приспичило выпить до головокружения — пью! Женщин завидел пригожих — тут же лечу знакомиться, амурничать напропалую. Все у меня безо всяких экивоков и недомолвок.

С этими словами разгоряченный Яким одним махом допил остатки вина и смачно зажевал их здоровенным куском мяса. Обстоятельно расправившись с едой и как следует облизав пальцы, полковник продолжил свою прочувствованную тираду:

— В общем, ты и сам все понимаешь, Александр Иванович. В конечном итоге, как ты верно подметил, за то время, что мы с тобой не виделись, ровным счетом ничегошеньки не поменялось! Каким я был, таким и остался… И тебе, кстати, тоже не мешало бы иногда хотя бы попробовать жить на полную катушку…

— Что именно попробовать? Пить и любить женщин? — я скептически приподнял бровь, в упор глядя на разошедшегося не на шутку полковника Наливайко. Если с выпивкой у меня были давние и непреодолимые разногласия, то на амурном фронте, честно говоря, в последнее время и впрямь царило некоторое затишье. Что поделать — не до любовных утех, знаете ли, когда на тебе ответственность за целую космическую эскадру, да еще «янки» полгалактики так и норовят сожрать с потрохами при малейшей нашей оплошности.

— А то ж! — уверенно подтвердил Яким, и игриво подмигнув мне, многозначительно кивнул куда-то в сторону. — Посмотри, сколько вокруг соблазнов, глаза разбегаются. А ты все хмуришься, и нос воротишь как сыч лесной. Видя твою кислую физиономию, любой нормальный, здравомыслящий человек подумает не кончился ли адмирал Васильков, не постарел ли…

С этими словами Наливайко бесцеремонно развернул меня за плечи, ткнув пальцем в сторону дальнего столика, за которым расположились две молоденькие девушки в аккуратной форме лейтенантов космофлота. Они о чем-то весело щебетали, поминутно заливаясь звонким смехом и бросая в нашу сторону заинтересованные взгляды. Надо полагать, мое неожиданное появление в кают-компании «Авроры», да еще в обществе колоритного казачьего полковника не осталось незамеченным прекрасным полом.