Намашель. Танцор, исполнявший роль Намашель, снова превратился в безликого члена хора, но Аиллуин все еще присутствовал, а Лелит сражалась с Мереллиан. Вот она на сцене, одетая в тот же черный цвет, в который превратится костюм Намашель, когда ее жизнь закончится.

Ублюдки привлекли Лелит в центр своего представления, чтобы убить ее, но Лелит не собиралась умирать.

— Я не Намашель! — прорычала она. Великий арлекин откатился от нее, снова поднялся на ноги, раскинул руки, и его маска замерцала. На мгновение он изобразил мрачную гримасу с холодным и жестоким выражением лица, обрамленную занавесом темно-русых волос. Это было стилизованное подобие, и остальные зрители, вероятно, не узнали бы его, даже если бы увидели в тот момент, но Лелит знала эти черты. Она, в отличие от большинства друкари, много раз видела их воочию.

Лелит рванулась вперед с той смертоносной скоростью, которая погубила многих противников на аренах Комморрага. Призрачный Глаз был превосходным бойцом, но он все еще был из плоти и крови, и его нельзя было назвать безупречным. Отчаянный взмах его клинка на уровне ее шеи был слишком медленным, слишком отчетливым; импульс пореза увлек его за собой и впервые слегка вывел из равновесия. Это была пустяковая ошибка, которую он исправит в промежутке между одним ударом сердца и следующим. Это было бы незаметно для любого наблюдателя, кроме того, с кем он был связан боем, но Лелит была здесь, и она заметила его ошибку, потому что сама втянула его в нее.

Не задумываясь, она сделала шаг, скользнула за его спину, левой рукой надавила на его горло и опустила его на лезвие ножа, а правую занесла, чтобы поцеловать кожу его горла…

…и музыка стихла с последним аккордом триумфа и печали. Мнемоническая ткань побледнела, и костюмы танцоров вернулись к обычному для арлекинов виду, а ярость их танца сменилась застывшей неподвижностью.

Призрачный Глаз рассмеялся.

Он был низким и мягким, как и его голос; смех того, кто нашел развлечение там, где его не ожидал. Однако он был слугой Смеющегося бога, а Лелит не доверяла тому, что божество может найти забавным.

— Ты очень хорошо танцуешь, — сказал арлекин, его горло все еще было прижато к ее ножу. — Я рад, что представление закончилось именно тогда, когда закончилось. Риллиетанн теряют каждый день, когда тебя нет среди нас.

— Тебя Вект послал? — прорычала Лелит ему в ухо. Она жаждала пролить кровь мастера труппы — сражаться так упорно, не имея в конце смерти другого, было разочарованием, сдерживаемым напряжением, от которого она жаждала освобождения. Но еще сильнее было оскорбление. Его маска, маска Мереллиан, на мгновение приняла облик Векта, и это, несомненно, было посланием для нее. Неужели Верховный владыка Комморрага послал этих самых маловероятных агентов, чтобы покончить с ее жизнью? И все же арлекины не набросились на нее со всех сторон, что, несомненно, было бы для них лучшим шансом убить ее…

— Ему хотелось бы так думать, — сказал арлекин. — Но мы не пляшем под чужую дудку. — Он прочистил горло. — Мои спутники сочтут за милость, если ты не станешь меня убивать.

Губа Лелит дернулась. Ей следовало бы убить его, чтобы дать понять, что с ней не стоит связываться, но ее окружала его труппа. Ее все еще тянуло отомстить за уязвленную гордость и испытать себя до предела, даже если этот предел будет означать ее уничтожение, но она боролась с этим желанием. Она покинула Комморраг и присоединилась к Иннари, чтобы совершить великие дела, и она победила Великого Арлекина, но это ничего не значило бы, если бы ее убили его последователи. Ей нужно было воскресить мертвого бога и убить живого, а она не могла сделать ни того, ни другого, если сама была мертва, а ее дух таился где-то в сознании Иврейн.

Она неохотно отступила назад, держа ножи наготове на случай, если все это окажется уловкой. Прайдиан Призрачный Глаз повернулся, возвращая меч в ножны на спине, и его маска снова изменилась, превратившись в непостижимый смех Смеющегося Бога.

— Я не попадусь в ловушку, — холодно, жестко и низко произнесла Лелит.

— Шутка не в том, что ловушка расставлена, — сказал Прайдиан, и в его голосе зазвучало тихое веселье. — Шутка в том, чтобы предупредить тебя о существовании ловушки и посмотреть, что ты потом будешь с этим делать.

Лелит фыркнула:

— Так ты притворяешься, что у тебя нет никаких планов? — Она резко повернула один из своих ножей. — Не оскорбляй меня.

Призрачный Глаз слегка наклонил голову в знак признательности.

— В твое отсутствие Темный город нуждается в равновесии.

— И ты, значит, заботишься о благополучии Комморрага?

— Мы заботимся о благополучии всех эльдари, — сказал арлекин, его голос стал совершенно серьезным. Затем Маска Безмолвных Сумерек повернулись и, словно тени, убегающие от движущегося факела, скрылись в руинах храма, оставив Лелит Гесперакс с одинаковой яростью сжимать клинки и испытывать гнев. Почувствовав, что кто-то приближается к ней сзади, она чуть было не обернулась и не бросилась наутек, но это оказалась всего лишь Иврейн.

— Что они тебе сказали? — поинтересовалась эмиссар. Казалось, она была рассержена тем, что арлекины разговаривали с Лелит, но не удостоили ее ни словом.

— Арлекинские развлечения, — коротко ответила Лелит. — Ты же знаешь, Цегорах заставляет их совершать странные поступки в погоне за весельем.

Она убрала ножи в ножны и зашагала прочь.

— Ты уверена в том, что видела? — Лелит обратилась к Зеле Элинне, одной из своих Кровавых Невест, пока ее рейдер проносился по серому непространству паутины. Иврейн не отказала им в разрешении уйти, но Лелит и не просила об этом. Взяв рейдер и два «Яда», она открыла планетарные врата паутины, и охранники, которых Иврейн поставила на них, слишком дорожили своими жизнями, чтобы пытаться остановить ее.