Шрифт:
– Прыгай!
– раздался звонкий голос.
Все обернулись.
На каменном заборе стояла худенькая девчонка... Зоя! Колени у нее ободраны, лицо раскраснелось, и под лучами утреннего солнца сияло, как маленький флажок.
– Прыгай, прыгай!
– весело повторила она.
– Ну, что же ты?.. Боишься? Или раздумал умирать?
– Нет, не раздумал!
– взвизгнул Дядя Ловушка, губы его опять задрожали от злости.
– Не раздумал, но хочу, чтобы смерть мою видели не только эти бунтовщики, мятежники. Я желаю, чтобы весь город увидел, как погибает Главный Хранитель...
– Весь город?
– спросила Зоя.
– Пожалуйста!.. За забором зашумели, загудели тысячи голосов. Заскрипели железные ворота - во двор ворвались сердитые люди. Впереди всех - Последний Доктор.
– Дорогой мой сын!
– закричал старик радостно.
– Мы пришли, чтобы спасти тебя и всех твоих друзей... А Зоя смеялась, показывая пальцем на Ловушку:
– Глядите, глядите! Сейчас будет совершен прыжок с высоты в пятьдесят метров! Прыжок без парашюта!.. Прыгай! Алле-гоп!..
– Ой, будьте добры, не прыгайте, дяденька Хранитель! Если вы разобьетесь, то я уже не буду чемпионом города по "медленности"...
Это сказал шарообразный мальчик; он, оказывается, тоже приплелся сюда.
– Пусть прыгает!
– требовала Зоя.
– Струсил?
– Нет... не струсил я...
– промямлил Дядя Ловушка.
– Но жалко... Жалко зашибить кого-нибудь там внизу, если прыгну.
В толпе засмеялись.
– Ну чего, чего вы от меня хотите?
– единственный глаз Ловушки часто-часто замигал.
– Чего вам надо?
– Чтобы стать по-настоящему счастливым - нам всем нужна работа!
– крикнул Учитель.
И тысячи людей заволновались, зашумели:
– Хо-тим ра-бо-тать!
– Труд!
– Ра-бо-та!
– Строить! Учить!
– Выдумывать! Изобретать! Делать!
– кричали взрослые.
– Смеяться, бегать, играть!
– кричали дети.
– Порр-порхать!
– каркнул Воронуша, но его, кажется, никто не услышал.
Глава тридцать первая
Карандаш, ластик и яркие краски
Учитель взобрался на разломанную ветку, с нее перескочил на забор и стал рядом с Зоей. Он отовсюду был виден.
– Я хочу спросить вас, друзья, - начал Учитель.
– Разве это правильно, что нашим прекрасным городом командует самый жадный и самый злой человек?
– Не-пра-виль-но!
– ответили тысячи людей.
– Мы с вами живем открыто, на виду у всех, у нас нет секретов друг от друга. А он живет в черном каменном доме за высоким забором; у него нет друзей, и никто не знает, о чем думает сумасшедший человек, который сам себя назвал Главным Хранителем. Разве это правильно?
– Не-пра-виль-но!
– ответили тысячи людей.
– Разве это правильно, что он запрещает нам работать?
– Нет, неправильно!
– все громче и громче говорили люди. Не-пра-виль-но!.. Не-пра-виль-но!
– И почему он прячет от нас Картину? Нашу Картину! Если город выстроен, как на Картине - мы имеем полное право видеть ее!
– Имеем право!
– сказали тысячи людей так громко, что Воронуша вздрогнул и даже подпрыгнул от волнения:
– Имеем прра-во!
– сказал он.
– Ладно, уж так и быть, ладно...
– заверещал Дядя Ловушка.
– Покажу я вам Картину, покажу... Сейчас принесу... Но если вы тронете меня хоть пальцем, то я уничтожу ее - разорву, разрежу, разобью, если тронете меня, старичка несчастного.
– Не тронем, - с презрением сказал Последний Доктор.
... И вот распахнулись настежь двери черного дома, и показалась Картина.
Дядя Ловушка держал ее перед собой, прикрываясь ею, словно щитом; он весь спрятался за нее - и только снизу видны были ноги, а сверху лысина и клочок слипшихся волос.
– Ворр! Ворр! Ворр!
– закричал Воронуша и сел на плечо Типтику.
– Вот Картина, которую мне подарил мой лучший друг - Знаменитый Художник, - сказал Дядя Ловушка.
– Он сам подарил мне эту Картину и сам назначил меня Главным Хранителем. Ведь я тоже был художником...
– Неправда!
– воскликнула Бабушка.
– Возмутительно! Он никогда не был художником, этот гнусный птицелов. Я сама видела, как он торговал живыми птицами. Мы с моим внуком Тимофеем Птахиным видели это собственными глазами! Скажите, разве может художник ловить птиц и держать их в клетках?
– Прравда! Прравда!
– крикнул Воронуша и перелетел на плечо Великолепной Бабушки.
– Он мучил птиц, - подтвердил Типтик.
– Не давал им пить...
– Прравда!
– мотнул своей большой головой Ворон и перелетел от Бабушки опять к Типтику.