— Нет, нет, нет! — кричит Хаггерти, когда я бегу в противоположном направлении от кондитерской. — Вот блядь! — рычит он.

Я свободна.

Глава четырнадцатая

Я бегу и бегу, а свобода — она восхитительна на вкус. Я наслаждаюсь этим проблеском надежды.

Руки обхватывают меня за талию.

Я падаю на землю, и сильные руки переворачивают меня.

Я лежу в переулке, распластавшись на спине, зажав руки над головой, и взгляд Хаггерти прикован к моим глазам.

— Какого черта, по-твоему, ты делаешь? — tго ноздри раздуваются. Он глубоко дышит.

— Отпусти меня. — Я сопротивляюсь его силе. Это ни к чему не приводит.

— Ты что, хочешь, чтобы нас убили?

— Лэйн…

Хаггерти прижимается грудью к моему рту, заглушая все дальнейшие слова.

Он душит меня.

— Хаггерти, я Джо Хаггерти, — говорит он, отрывая свой вес от моего лица, прежде чем взять меня за запястья одной рукой, а другой прикрыть мне рот. — Если ты сейчас же не возьмешь себя в руки… — Хаггерти приближает свои губы, пока его дыхание не щекочет мне ухо. — Я погружу тебя в глубокий мертвецкий сон. Может, я и трахнул тебя, но ни на секунду не думай, что я позволю тебе испортить мне жизнь и запереть меня в деревянном ящике из-за твоей тупости. — И вот вернулся суровый взгляд Хаггерти. Я точно ненавижу эти глаза. Я дрожу под ним.

— Что вы двое делаете? — Рэйв.

— Блядь, — произносит Хаггерти, прежде чем поднять руку и прижаться своим ртом к моему.

Ауч!

На этот раз Хаггерти целует меня без нежности или желания. Вместо этого его губы выражают ярость.

Ты делаешь мне больно, придурок.

Наконец, он слегка откидывает голову назад, и, прежде чем я успеваю моргнуть, сильно прикусывает мою губу.

Сукин сын.

— Джо, прекрати выпендриваться и иди сюда. — Бретт. У нас зрители.

Я должна бежать.

Мне нравится Лэйн, очень нравится, но я не могу больше ни минуты оставаться в этой ужасной квартире. Я также не собираюсь продолжать участвовать в этой тайной операции. Кого волнует, что Лэйн говорит, будто моя личность была стерта. Мои родители, мои друзья и преподаватели в университете, в котором я учусь, будут знать, как я выгляжу, как я говорю, кто я такая. Они не могут просто стереть меня из их памяти. Уверена, что в тот момент, когда я покину Лэйна, обо мне забудут. Никто не пытался проникнуть в квартиру, кроме Рэйва и Салли. Сейчас в меня никто не стреляет, и никто в действительности не знает, кто я на самом деле. Лэйн сам это сказал. Я просто поеду домой к своим родителям. Мой папа позаботится обо мне.

— Джо, — рявкает Бретт.

— Идем. Дай мне секунду.

Я не иду. Я никуда не пойду с ним и даже близко не подойду к Алессандро. Сомневаюсь, что когда-нибудь в жизни снова зайду в этот магазин. Вероятно, с этого дня я тоже не съем ни крошки их торта.

Дом. Моя жизнь.

Как же я скучала по пицце с сыром и ночной учебе, на которую я когда-то жаловалась. Больше всего я скучаю по маминому голосу. Ох, моя мамочка.

Я облизываю нижнюю губу, думая, что почувствую привкус железа от крови, но этого не происходит. Я так же сурово смотрю на Лэйна в ответ, а затем шепчу:

— Может, я и позволила тебе лишить меня девственности, но я больше не позволю тебе распоряжаться моими днями. Я хочу быть свободной. Я ухожу. Прямо сейчас.

Две секунды — именно столько времени требуется, чтобы глаза Хаггерти расширились до размеров блюдца, он сморщил лицо и навалился на меня всем телом, напоминая падающую Пизанскую башню. Удар по его половым железам может привести к таким последствиям, и мое колено идеально для этого подошло.

Вот что получишь за то, что укусил меня, свинья. Хия.

— Она что, ударила его по яйцам? — Рэйв произносит это с явным удивлением в голосе.

— Думаю, они не милуются друг с другом, а ссорятся, — возражает Бретт. — Они правда ссорятся, и часто.

Громкий смех Рэйва наполняет воздух вокруг нас, когда Хаггерти крепче сжимает мои запястья и пытается перевести дыхание. Я правда глубоко и сильно вогнала его яйца. Я ниндзя.

Скоро ему придется ослабить хватку на мне, не так ли?

Он этого не делает; его руки сжимаются все сильнее и сильнее. Боль усиливается. Я опускаю ногу на землю и готовлюсь еще раз ударить коленом по его фамильным драгоценностям. Только у меня не получается, потому что он, видимо, предугадывает мое следующее движение и быстро садится мне на живот, наклоняясь и прижимаясь своим лбом к моему.

— Еще раз ударишь меня коленом, и я выбью из тебя все дерьмо.

Я должна была бы испугаться его заявления. Я также должна была бы испугаться того факта, что с каждой секундой моим легким не хватает воздуха. Но я не боюсь. Я невероятно возбуждена. Кто бы мог подумать, что я из тех, кому нравится, когда со мной так грубо обращаются?