— Пока не знаю. Как сложатся обстоятельства, — осторожно отвечаю я. — А вы можете подложить мне подушку под руку и за спину?

Ираида Петровна помогает, хотя и без особого энтузиазма. Вскоре дама уходит, освобождая меня от своего общества. Я невольно отмечаю, что она мне даже попить не предложила. Ладно, переживу как-нибудь.

Кирилл возвращается лишь через три часа. Слышу, как Ираида Петровна что-то ему объясняет, но он сразу поднимается по лестнице. В спальню помощница не заходит.

— Как ты? — спрашивает мужчина, присаживаясь на край кровати.

— Всё хорошо, только в туалет сильно хочется. Пойдём быстрее, — тороплю я его, слезая с кровати. Переминаюсь с ноги на ногу пока он расстёгивает и стягивает с меня джинсы вместе с трусиками. Быстро сажусь на унитаз, не дожидаясь пока Кирилл закроет дверь. И сижу на нём, кажется, целых десять минут, пока мочевой освободиться.

— Можно зайти, — не выдерживает мужчина.

— Нет. Ещё пару минут, — совсем не кокетничаю я.

После туалета мы возвращаемся в спальню, где Воронцов переодевает меня в домашние шорты и маечку.

— Почему ты мне не позвонила, что хочешь в туалет? — выговаривает он.

— Я не сильно хотела. Если бы было совсем невтерпёж попросила бы твою домработницу!

— Она тебе не понравилась? — догадывается Кирилл.

— Она и не обязана мне нравится. Главное, что устраивает твою маму, — честно отвечаю я. — Завтра, пока ты не вернёшься, я похожу в рубашке и в халатике, как в больнице.

Замечаю, как его передёргивает.

— Софи, я не хочу, чтобы тебе у меня было, как в больнице.

— Извини, я неправильно выразилась, но смысл ты понял. Всё равно я из квартиры никуда не пойду. Какая разница, в чём я буду ходить по спальне.

Мы долго ужинаем. Готовит помощница значительно лучше, чем себя ведёт. Кирилл накладывает еду в одну тарелку и кормит меня и себя общей вилкой. Меня буквально штормит от нежности к этому мужчине. Я не удерживаюсь и свободными пальцами правой руки касаюсь его ладони. В ответ он осторожно сжимает мои пальчики:

— Я с тобой, солнышко, я рядом.

— Кира, Кирочка, — тычусь носом, как нашкодивший котёнок в его шею. — Тебя бесит, что коверкаю твоё имя?

— Не бесит, — он прижимает меня к себе, гладя по плечам и рукам. — Тебе можно всё. Называй, как хочешь. Мне нравится.

Когда поднимаемся по лестнице на второй этаж, у Кирилла звонит телефон. Я успеваю заметить имя контакта: «мама».

— Я сейчас приду, — говорит мне мужчина и спускается обратно на первый этаж. Стоять и подслушивать совсем некрасиво, поэтому я захожу в спальню. Дверь прикрыта неплотно, но разговора на первом этаже всё равно неслышно.

Воронцов возвращается очень быстро, значит разговор был недолгим. Но настроение у Кирилла испорчено, это хорошо заметно. Я не знаю, что мне делать: молчать или спросить открыто. Когда-то я слишком долго молчала, поэтому теперь выбираю второй вариант:

— Кирилл, проблемы из-за меня?

— Нет, не проблемы. Но мама очень хочет на тебя посмотреть. А я знаю, что из этого не выйдет ничего хорошего, — так же прямо отвечает он. — Мама будет строить здесь из себя императрицу всея Руси и смотреть на тебя, как на холопку. Такая она, уже не переделаешь.

— У меня нет шансов ей понравится? Она же меня совсем не знает.

— Ни у кого нет шанса ей понравится, Софи.

— Но твоя же бывшая жена ей нравилась? Потому что была из вашего круга? И, если бы ты выбрал такую, как она, твоя бы мама сменила гнев на милость.

— Может быть, — морщится мужчина. — Софи, не думай об этом. У мамы мне не нужно спрашивать разрешение на то, с кем мне жить в моей квартире.

— Кирилл, но я действительно здесь не к месту. И глаза твоей домработнице мозолю, и тебя от работы отрываю и, сейчас, ещё мама начнёт тебя доставать. У Алины отпуск, поживёт со мной неделю. В следующий понедельник гипс должны снять. Станет проще. Мне лучше вернуться в Минск.

Мужчина резко поворачивается и прижимает меня к стене, упершись руками по обе стороны от моего тела:

— Софи, ты — к месту. Домработницу одёргивай, я ещё сам с ней поговорю. И меня от работы ты не отрываешь. Я хочу возвращаться туда, где есть ты. А мама — это уже моя проблема. Я хочу быть с тобой, знать, что ты ждёшь не за тысячу километров, а в шаговой доступности. Понимаешь разницу? Будь со мной, Софи.

Он целует, и я таю. Господи! За этого мужчину мне придётся бороться не только с ним самим, но и с целым миром в придачу!