Боль — это тоже энергия. Я наполняю светом глаза, прежде чем поднять голову. Моё одиночество многогранно. Кириллу не уловить его суть, не распознать во мне. Он консерватор. Это я ради него меняю свои правила. Золото его глаз растекается по моим изумрудам не находя лазейки, чтобы проникнуть внутрь. Он ничего не замечает.

— Пойдём в кровать. Первый урок у тебя в одиннадцать, — хмурится он. — Я вчера заработался, а ты уснула. Почему-то думал, что ты зайдёшь ко мне после душа.

Как можно легкомысленнее пожимаю плечами:

— Я и так тебя постоянно отвлекаю. Уснула и уснула. Что здесь такого?

— Ты права. Ничего. Но теперь мы не спим, — он подхватывает меня под ягодицы и садит на пустой стол. Его губы находят мои, настойчивый язык толкается мне в рот. Искра внутри моментально разгорается ярким пожаром. Тонкий халатик бесшумно падает на пол. Мы занимаемся любовью в ярких лучах жаркого майского солнца. Страсть, бушующая в наших телах в силах испепелить всё вокруг. Но тень одиночества умна. Она стоит за спиной Кирилла, обещающе заглядывает мне в глаза и уходит в гостиную, подальше от жара наших переплетённых тел. Она подождёт. Ей некуда торопиться. Пройдёт совсем немного времени, и я окажусь в её безграничной власти.

Лицо не напоминает восковую маску. Косметики не много. Но каждая чёрточка моего лица выигрышно подчёркнута. Стилисты Катерины постарались на славу.

— Ты произведёшь фурор, — искренно восхищается она.

— А нужен ли он Кириллу, — вздыхаю я.

— Может и не нужен, — легко соглашается женщина. — Но такому мужчине, как он, не обойтись без подходящей оправы.

— Наверное, его жена смотрелась бы лучше, — слетает с моего языка.

— Смотрелись они неплохо, — вновь соглашается Катерина. — Но чего-то, глядя на них, глаз не радовался. Не хватало ему что-то. Кирилл всегда был по отдельности, а Снежана его догоняла. Это очень бросалось в глаза.

— С нами будет ещё хуже, — не соглашаюсь я. — Мы всего лишь друзья.

— Не по — дружески Воронцов тебя целовал, — хмыкает Катерина. — Ой, прости. Это ваше личное дело. Но не только Кирилл сложный. С тобой тоже не просто. Ты под стать ему. Я это вижу. И просто у вас по определению быть не может. Хочу, чтобы ты это знала.

Она подвозит меня к дому Воронцова. Водитель уже открывает для меня дверь, когда женщина неожиданно признаётся:

— Мы с Антоном поженились совсем молодыми. Но он уже был успешным бизнесменом, подавал большие надежды, а я только одиннадцать классов отучилась. И у меня были свои грандиозные планы на предстоящую самостоятельную жизнь. В итоге, единственный план, который я выполнила — это план по его любви. Моё предназначение в этой жизни — любить Антона. И мы счастливы.

— Ты о чём — нибудь жалеешь, Катя? — спрашиваю я.

— Нет. Ну, может о том, что нам не дано ещё одной жизни. Встретимся вечером?

— Да, обязательно. Катя, спасибо тебе за всё.

— Антона благодари, — смеётся та. — Это он сделал меня такой.

Кирилл смотрит, как я одеваюсь. Платье застёгивается сбоку и его помощь совсем не нужна. Но он стоит, опёршись о косяк открытой в ванную двери и наблюдает за мной. На мне пока одно бельё. Дорогое. Купленное специально под платье под руководством Катерины. Трусики не из коллекции эскортниц, но и не закрытые. Сексуальные верёвочки здесь заменены полупрозрачным кружевом. Я быстро справляюсь с удобной застёжкой бюстгальтера. Воронцов не успевает отлипнуть от дверного косяка. Возвращаюсь в спальню, сажусь на кровать и натягиваю чулки. Вытягиваю сначала одну ногу, затем другую, поправляя тонкую лайкру. Затем наступает черёд платья. Не так быстро, но я справляюсь и с ним.

— Иди сюда, — просит Кирилл. Только теперь я замечаю в его руках футляр с украшением. Подхожу. Мужчина уже собран и полностью одет. Даже парфюм нанести успел. На рубашке — золотые запонки. На руке — часы известного на весь мир бренда. Он всегда хорошо выглядит. Но сегодня — просто глаз не отвести.

Кирилл отбрасывает футляр в сторону и застёгивает украшение на моей шее. Но я не спешу идти к зеркалу, чтобы увидеть, как оно смотрится. Ладонь мужчины ложится на мой затылок, и наши глаза смотрят прямо друг в друга.

— Хочу тебя, солнышко. Безумно хочу. Софи, ты мне сильнее воздуха нужна.

Он тоже мне нужен, сильнее жизни. Поднимаю платье, чтобы не измять и становлюсь перед ним на колени. Провожу рукой по твёрдой плоти. Хочется потереться лицом, но понимаю, что испачкаю брюки в косметику. Уже двумя руками начинаю расстёгивать ремень. Время ещё есть, я недавно смотрела.

— Софи, не нужно, мы испортим твой макияж, — произносит Кирилл, но его рука всё ещё давит на мой затылок.

— Я поправлю.