– Сколько раз повторять – не говори об этом. Никогда. Этого не будет.

В комнате повисло напряженное молчание, пока Роан и Нериус уставились друг на друга. Наконец последний опустил глаза.

– Такое нападение самоубийственно, – нарушил тишину резкий голос Элрин. – Ты это хорошо знаешь.

Нериус взмахнул бокалом, отблески свечей искрились в его темных глазах:

– Я знаю только одно: король хочет, чтобы мы думали, что это невозможно. Мы постоянно слышим россказни, что крепость ни разу не пала, хотя точно знаем, что это случалось дважды. Неблагие забрали ее у Старших Фейри, и она пала во время восстания Ултора. Гормал, лорд Балор, – отвлекающий маневр. Скорее всего, он мертв, и мы будем зря рисковать жизнями. – Нериус прищурился, глядя на меня. – И кто поручится, что эта фертная говорит правду?

– Я поручусь, что она говорит правду, – ответил Роан.

Абеллио поднял бокал:

– И я. Я бы сказал тебе, если б она соврала. Сам знаешь.

– Если мы атакуем крепость, это восстание закончится так же, как предыдущее, – в голосе Роана послышалось рычание.

Снова повисло долгое молчание. Глаза Роана и Элрин встретились, и что-то молчаливое и тяжелое пронеслось между ними. Может, они предназначенные половины друг друга?

Роан откинулся на спинку стула:

– Я согласен с Элрин. Если у нас есть шанс найти лорда Балора, мы должны им воспользоваться. Нам нужны его воины и знания. К тому же король считает Кассандру настолько важной, что послал к ней целый отряд банши. Только лорд Балор может сказать нам почему.

Элрин бросила салфетку в тарелку:

– Ладно, давайте займемся этим завтра. Банши активнее всего ночью, так что днем у нас будет небольшое преимущество.

Она поднялась со стула; остальные, включая меня, последовали за ней. У меня слегка кружилась голова от нектара, и я немного отстала.

В дверях Роан повернулся ко мне:

– Могу проводить тебя в комнату для гостей. Твои вещи уже там.

Нериус обвернулся к нам с лестницы:

– За исключением пистолетов с железными пулями. В ближайшее время она их не получит.

– Да. Кроме них.

Когда остальные поднялись еще выше по лестнице, Роан схватил меня за руку, притянул ближе и тихо сказал:

– Если б я не дал тебе выпить нектар, все решили бы, что я твоя нянька, и перестали тебя уважать. А я хочу, чтобы ты сотрудничала с нами.

– Понимаю. Я так и подумала.

– Если б ты сделала что-то такое, о чем могла пожалеть, я бы вмешался. Но я был уверен, что твой рассудок справится с нектаром.

– Ты все-таки вмешался, – заметила я. – Я была готова… – Слова застряли на языке. Раздеться и умолять тебя трахнуть меня на столе? Давай не будем об этом… – Ладно, проехали.

– Я удивлен, как хорошо ты справилась. Ты – женщина, полная сюрпризов, Кассандра.

Вопреки всему, мои губы тронула легкая улыбка.

– Спасибо, Роан.

Я рассматривала улицу сверху, из ниши эркера в комнате для гостей. В отличие от других помещений особняка, в которых я побывала, она выходила окнами не во внутренний двор, а на темную лондонскую улицу. Скорее даже переулок: извилистый, с неровной брусчаткой, тускло освещенный желтыми фонарями. В темноте куда-то шел мужчина в длинном пальто. Я следила за его ровными движениями и четкими уверенными шагами. Он точно знал, куда направляется.

Вдруг что-то привлекло его внимание. Он остановился, обернулся, и мое сердце екнуло: я мельком увидела прекрасные карие глаза.

Габриэль.

Он торопливо пошел в обратную сторону. И я знала куда.

– Габриэль! – закричала я, колотя по стеклу.

Он даже не взглянул на меня – просто продолжал идти, не сводя глаз с фигуры на тротуаре. Розоволосая женщина стояла на коленях и рыдала. Ее окружили три банши. Скоро кто-то умрет. Я снова ударила по стеклу:

– Габриэль, нет!

Он не услышал, зато банши услышали и уставились на меня темными глазами, оскалив острые зубы. Достаточно острые, чтобы разорвать шею.

– Габриэль! Пожалуйста!

Он направил на банши пистолет, и я уже знала, что произойдет дальше. Но не могла допустить, чтобы это повторилось. Просто не могла. Я швырнула свои чувства на улицу, нащупывая страх трех банши. Пистолет напугал их, но недостаточно. Я втянула темные щупальца их страха в себя – так, что они закружились словно в водовороте и забарабанили по ребрам, – а потом обрушила на банши ураган чистого ужаса.