Я вспомнила спарринги со своим учителем в Академии – он постоянно отвлекал меня расспросами о бомбах, ситуациях с заложниками, показаниях подозреваемых. В настоящем бою всегда на что-нибудь отвлекаешься. И для меня это самый подходящий момент – получить информацию, которую в другой ситуации сложно раздобыть.

– Когда ты действительно вступишь в бой, то не сможешь приказывать всем вокруг заткнуться и дать тебе сосредоточиться, – заметила я.

– Ладно, – прорычала Бранвен и ударила копейщика в плечо. Я пустила немного крови из его раны.

– Другие думают, что кто-то рассказал королю о тайной тропе, – продолжала я. – Шпион среди повстанцев. Почему ты в это не веришь?

– У короля есть свои следопыты – уровня Элрин и даже лучше. Они могли найти тропу самостоятельно. Я доверяю нашим людям.

– Возможно, мы выясним, почему король считает Повелительницу Ужаса угрозой и хочет моей смерти.

– Мне нет дела, почему король хочет твоей смерти.

Мой мечник молниеносно бросился на нее и ударил. Бранвен отскочила в сторону, исполнив что-то наподобие танцевального па, но в реальном бою он проткнул бы ее, и мы обе это понимали.

– Где остальные повстанцы? – спросила я, меняя тему.

– Кто-нибудь подозрительный решил бы, что ты задаешь слишком много вопросов, – заметила Бранвен. – Наверное, мне стоит взять назад свои слова, что среди нас нет шпионов. – На ее шее заблестели капельки пота.

– Вас всего пятеро, – настаивала я. – Я знаю, повстанцев больше. Я встречалась с некоторыми, их звали…

– Не надо имен! – рявкнула она.

Мои губы дрогнули в легкой улыбке. Бранвен невольно разболтала мне часть их стратегии.

– Вы работаете ячейками. Чтобы в случае провала не выдать остальных.

Она нахмурилась, сосредоточившись на мерцающем зеркале.

– К какому двору ты принадлежишь? – Я опять сменила тему.

Она усмехнулась:

– Почему ты спрашиваешь?

– Абеллио рассказал мне о прошлом восстании. Дворы Тараниса и Эрнмаса объединились, чтобы свергнуть короля. Ты из одного из этих дворов или…

– Типичный фейри-роялист. Рассказывает про дворы, которые участвовали, но молчит про остальных, – сказала она. Ее движения стали беспорядочными и злобными. Она атаковала зеркало.

– Каких остальных? – настаивала я. – Старших Фейри?

Взмах.

– Нет.

– Из другого двора?

Взмах.

– Нет! Такие, как Абеллио, с легкостью забывают, что не все фейри принадлежат дворам. Многие участники восстания были бесклановыми фейри, которые устали от того, что все эти аристократы угнетают их и используют. Они присоединились к Ултору Таранису в надежде на перемены. А когда король разгромил восстание, большинство из них поплатились жизнями.

Бранвен ринулась на моего мечника, забыв о копейщике, и я заставила его броситься вперед. Он проткнул бы ее насквозь.

– Бесклановые фейри, – вспомнила я фразу, которую однажды произнес Роан. – Это те, которых называют… фейри из трущоб?

Бранвен резко повернулась, нацелив на меня клинок:

– А тебе нравится, когда тебя называют полукровкой или фертной?

– Прости. – Я подошла к ней, примиряюще подняв руку. – Я просто пытаюсь сложить все кусочки воедино.

– Все они называют нас трущобными фейри, – прорычала Бранвен, поворачиваясь к зеркалу и яростно тыча кинжалами в копьеносца. – Даже наши союзники. Мы не имеем права владеть землями, к нам относятся как к низшим. Трущобные фейри навсегда останутся там – в трущобах. Когда знатные фейри смотрят на трущобного фейри, они не видят в нем того, кого можно узнать или полюбить. Они видят только…

Она со всей силы ударила клинком по зеркалу; стекло с грохотом разбилось, осколки разлетелись по комнате. Бранвен отскочила, и я подхватила ее, чтобы она не упала.

– Черт возьми, – пробормотала Бранвен.

Мы посмотрели на хаос вокруг. Весь пол был в осколках.

– Давай приберемся, – мягко предложила я. Ведь это я вывела ее из себя.

Мы молча собрали осколки в старую мусорную корзину, и я задумалась, жалеет ли Бранвен о своей вспышке и о том, что сболтнула лишнее. Я была почти уверена, что да. Она кого-то любит, а он не отвечает ей взаимностью? Абеллио? Роан?

Пока мы прибирались, Бранвен по-прежнему тяжело дышала, хотя особо не напрягалась. А я по-прежнему молчала, давая ей время успокоиться. Мы аккуратно сложили все осколки в корзину, пока в комнате не стало практически чисто. Я подумала, нет ли у повстанцев где-нибудь пылесоса. На полу остался большой кусок зеркала – около шести футов в высоту и трех в ширину.

Бранвен наклонилась, подняла большой осколок – почти с нее ростом – и прислонила к стене. Потом подняла еще один большой осколок и прислонила к другой стене. Теперь зеркала отражали ее с двух сторон.