Я игриво усмехаюсь.

— Я была троечницей.

— Ты была троечницей по собственному выбору, а не по своим способностям.

Я отмахиваюсь от него, и он усмехается. Подъезжает машина, и мы забираемся внутрь.

— И все же, хочу заметить, что на сцене ты больше, чем просто хороша. Ты… я даже не знаю, как это выразить.

— Мегахороша? — со смехом предлагаю я. — Суперхороша? Охренительно фантастична?

Он откидывает голову на подголовник сидения, затем смотрит на меня. Выражение его лица настолько серьезное, что моя улыбка немного сникает. Я смотрю ему в глаза и жду.

— Достаточно хороша, чтобы добиться большего, — медленно произносит он, его голос полон эмоций. — Я чувствую это. Ты, твоя электрогитара и твой голос с хрипотцой — обладаете звездной силой. Только не забывай обо мне, когда станешь знаменитой, ладно?

Я киваю и сглатываю комок в горле, мой язык внезапно завязался узлом и отяжелел. Я упираюсь ногой в его ногу и слегка улыбаюсь.

— Никогда бы не смогла.

В тот миг, когда слова слетают с моих губ, ухмылка Леви становится шире, пока не растягивается от уха до уха, и на несколько секунд на заднем сиденье этой машины он выглядит в точности, как тот мальчик, которого я когда-то покинула.

Остаток пути мы проводим в уютной тишине, а когда подъезжаем к моему дому, моя голова покоится на его плече, и мы держимся за руки. Он первым выскальзывает из машины, затем протягивает руку, чтобы помочь мне. Открыв дверь ключом, я впускаю нас в дом и веду в мою спальню. В доме тихо, потому что моя соседка, вероятно, осталась у своего парня. Тишина такая оглушающая, что мне любопытно, слышит ли Леви, как быстро и сильно колотится мое сердце.

Он нерешительно поворачивается ко мне и прислоняется к дверному косяку моей комнаты.

— Так чем бы ты хотела заняться? — Он смотрит на наручные часы. — Уже довольно поздно, и я улетаю с ребятами завтра днем, так что, может, мы с тобой…

— Завтра, — выпаливаю я, перебивая его. Он вопросительно смотрит на меня, и я облизываю губы и пытаюсь еще раз, на этот раз мягче. — Уже завтра… и я все еще хочу тебя.

В тот момент, когда смысл моих слов оседает в его голове, неясность исчезает. Леви сжимает челюсти и с трудом сглатывает. Его взгляд опаляет мою кожу, пока я медленно направлюсь к нему.

— Саванна, — предупреждает он низким и полным нужды шепотом.

Я останавливаюсь перед ним на расстоянии шести дюймов и вглядываюсь в его красивое лицо. Провожу пальцами по его губам, и он закрывает глаза, судорожно втягивая воздух.

— Уже завтра, и я все еще хочу тебя.

Его глаза распахиваются, он вглядывается в мое лицо, затянувшееся удивление растягивает мои губы в ухмылке. Я сказала это дважды, а он все еще не верит.

— Спроси меня, — поддразниваю я и вижу момент, когда на него снисходит понимание.

Одну руку он кладет мне на бедро, а другой обхватывает мою шею, так что пальцы вплетаются в волосы на затылке, а его большой палец гладит мою челюсть. Я прикусываю губу, трепеща от его прикосновений.

— Саванна. Могу я тебя поцеловать?

— Да.

Его губы моментально касаются моих, сначала мягко и неуверенно, затем тверже и настойчивее. Я открываюсь ему в приглашении и стону, вновь ощущая аромат цитруса и виски. Это делает воспоминания прошлой ночи — поцелуи и прикосновения — более реальными, и я наслаждаюсь этим. Я сжимаю в кулаки ткань его футболки и притягиваю к себе, затем тесню назад к матрасу.

Я — торопливый, неуклюжий хаос. Жаждущий ощущений всего и везде. Я дергаю его футболку, и он отстраняется ровно настолько, чтобы стянуть ее через голову и бросить на пол. Затем убеждается, что моя рваная и обрезанная футболка AC/DC присоединится к его. Она уже и так оголяла живот и открывала красный лифчик, но Леви все осыпает горячими поцелуями мою ключицу, будто это что-то новое.

Я берусь за пояс его шорт и расстегиваю пуговицу, вырывая из его груди низкий стон. Медленно, прижимаясь друг к другу лбами, ощущая на губах его учащенное дыхание, я стягиваю с него шорты, пока не слышу, как они падают на пол у его ног. Затем беру его руки, веду ими по своей разгоряченной коже и останавливаю на поясе джинсов.

— Ты уверена? — вопрос звучит шепотом, и он поднимает взгляд ровно настолько, чтобы заглянуть в мои глаза. — Мы не обязаны.

Боже, как же мое сердце сжимается от его слов. От его заботы и волнения обо мне. Никто никогда не заботился обо мне так, как Леви. И он до сих пор заботится. Так, как умеет только Леви. Я выдавливаю ухмылку, чтобы скрыть, насколько я эмоционально разбита.

— Просто сними с меня штаны, Левит.

Он фыркает, потом делает, как я говорю. Просовывает большие пальцы за пояс моих обтягивающих потертых джинсов и осторожно стягивает их вниз по моей заднице. Когда джинсы достигают середины бедра, мне приходится взять дело в свои руки, иначе я рискую упасть. Сдержав писк в попытке быстрее избавиться от них, наконец, спускаю штаны к лодыжкам и отбрасываю их в сторону, и тут меня накрывает смущение.